Денисов снял с плеч рюкзак и ружье, напился из пригоршни, поплескал холодной водой на лицо. Теперь можно было отдохнуть и покурить, и он, облюбовав место под старой сосной, с наслаждением опустился на мягкий мох. Достал махорку и газету и принялся сворачивать цигарку.
В стороне шевельнулись кусты, и из них выглянула озабоченная морда Белуна. Увидев, что Денисов сел и не думает двигаться дальше, медведь вперевалку пошел к сосне. Жадно, с громким чавканьем полакал из ручья и растянулся на мху неподалеку от Денисова. Но полежал недолго, встал и снова скрылся в кустах. Большой для своего возраста, он ходил легко и бесшумно, и уже через несколько секунд Денисов не мог определить, далеко или близко от него Белун.
Денисов с наслаждением курил и посматривал по сторонам. Все вокруг было привычным и спокойным. Возле самого берега высовывались из воды зеленоватые лесные лягушки; какие-то жуки, как заведенные, кружились на воде; перепрыгивали с ветки на ветку тоненько попискивающие пичужки. Наблюдать эту жизнь всегда было радостью для Денисова, и он подолгу засматривался на ту или иную букашку, забывая о цигарке, которая сама по себе дымила у него в кулаке.
Тлеющая крупинка махорки упала ему на руку, и он дернулся от мгновенной боли и резко тряхнул рукой. Это, должно быть, и спасло его: слева вдруг грохнул выстрел, и фуражку словно сдуло с голова Денисова.
Отшвырнув цигарку, он бросился плашмя на землю и, как змея, пополз под защиту кустов. Он ждал, что ему в спину вот-вот ударит второй выстрел, но его не было. Видно, стрелявший потерял его из виду и теперь напряженно ждал, не оплошает ли Денисов, чтобы следующим выстрелом разделаться с ним наверняка.
Это Денисов понимал и не двигался в своем укрытии, лихорадочно соображая, как бы завладеть ружьем, которое осталось вместе с рюкзаком под сосной. Если б подползти к ней! Тогда можно было бы, прикрываясь ее стволом, дотянуться до ружья.
Осторожно, очень осторожно Денисов пополз, но не успел выбраться из кустов, как совсем близко затрещало, и он понял, что это ломится на звук выстрела Белун и что медведю угрожает страшная опасность, поскольку в ружье у стрелявшего оставался неиспользованный патрон Предназначенный для Денисова, он мог принести смерть медведю.
Все остальное произошло в считанные секунды. Совсем рядом в кустах промелькнуло стремительное тело Белуна, и по его виду Денисов догадался, что медведь действует не вслепую, что он чует стрелка верхним чутьем и через минуту достанет его, потому что убежать от медведя невозможно.
С плеском перемахнув через ручей, Белун врезался в заросли на другом берегу, и тотчас оттуда раздался еще один выстрел и вслед за ним — громкий медвежий рев. Потом страшно и пронзительно закричал человек, до Денисова донеслись звуки свалки, и крик оборвался. Стих и рев Белуна, и в лесу установилась напряженная тишина. Его обитатели прислушивались к происходящему, и каждый по-своему оценивал меру грозящей ему опасности.
Уже ясно представляя, что произошло, Денисов поднялся с земли и, взяв ружье наизготовку, пошел в том направлении, откуда только что раздавались человеческие крики и медвежий рев. Продравшись сквозь орешник, Денисов увидел место схватки.
Прямо перед ним ничком лежал человек, а на нем, придавив своей тяжестью беспомощное человеческое тело, бездыханно и неподвижно покоился Белун. Откинулась в сторону мощная голова с белым пятном на лбу, бессильно вытянулись лапы. Шерсть на горле Белуна набухла кровью, и, раздвинув ее, Денисов увидел рану — безобразное рваное отверстие, которое могло оставить лишь так называемое жеребье — самодельная медвежья пуля.
С трудом освободив из-под медвежьей туши человека, Денисов перевернул его на спину и увидел того, кого и ожидал увидеть, — Яшку. Это он подкараулил Денисова и стрелял в него. Это он пытался остановить вторым выстрелом Белуна и кричал, когда медведь повалил его последним смертным усилием.
Денисов хмуро смотрел на Яшку. На нем не было ни одной раны, но он не дышал, а если и дышал, то так слабо и редко, что это невозможно было заметить простым разглядыванием. И все же Денисов, навидавшийся на фронте как убитых, так и раненых, определил, что Яшка жив, но находится в глубоком обмороке. Может, медведь ударил его, а может, Яшка сомлел от страха.
Денисов медлил. Он был вправе бросить этого человека здесь, в лесу, рядом с мертвым медведем. Ничего другого такой человек не заслуживал. Все, к чему он прикасался, приобретало гибельную окраску. Год назад он оставил Денисова в лесу на мучительную смерть и только что опять покушался на него. Изуродовав Белуна нравственно, он сегодня отнял у него жизнь, спасая свою, которая не нужна никому.