Корд глянул на товарища, тот кивнул ему. Но что потом произошло, я даже понять не успел. Паша отчаянно заматерился, направив дуло автомата мне за спину, Сургут начал оборачиваться, в ответ раздался безумный женский визг. Меня беспомощного схватили за волосы и, как не нужную вещь вышвырнули из-за стойки прямо в гущу вампиров, в их не голодные и жаждущие объятия. Я даже не почувствовал, как шмякнулся об доски. Четыре мерзкие морды нависли надо мной, закрывая мне обзор, а я даже обороняться не мог. Невероятно, где-то на задворках разума успел подумать, мы завалили столько упырей, а они все не кончаются.
Далеко кто-то выкрикнул мой позывной, по-моему, это был Белый Волк. Один из вампиров внезапно сгорел, обдав меня жаром.
За мгновение, как их цепкие пальцы схватили меня, чтобы порвать на куски, моя личность отошла на задний план, страх ушел, вместо него наступило чувство презрения над моей человеческой слабостью, а еще невыносимой ненависти к роду вампирскому, которое передалось от верфольфа к верфольфу на генном уровне. На лицах кровососов появился ужас, и я теперь понял почему.
Если кто смотрел фильмы в стиле мокьюментари, типа «Монстро» или «Ведьма из Блэр», ну это типа псевдоисторические фильмы, снятые на любительскую камеру, то сейчас поймет, как я стал видеть мир вокруг себя.
Скиф вцепился когтистой лапой в морду самой ближайшей вампирше и одним движением сорвал ей личину. Тварь отпустила верфольфа, закрыв ладонями то, что ранее было лицом, а теперь являло окровавленное месиво. Ее добила пистолетная пуля подскочившего ведьмака.
Второму кровососу, Скиф впился пастью в глотку и вырвал кусок мяса. Черная тягучая кровь хлынула, обдав человеко-волка вязким потоком. С каждой волной, тело вампира словно усыхало, превращаясь в высохшую мумию. Слюна оборотней была насыщена жестким коагулянтом, от которого кровь вообще не свертывалась, пока рану не прижмешь серебром. Скиф небрежно отбросил трухлятину и медленно поднялся, не сводя голодного взгляда с оставшегося вампира. Могу поклясться, что оборотень улыбнулся своей пастью в предвкушении. Тот напрягся, приготовившись к прыжку, однако серебряный росчерк идеально отделил кровососу его голову.
Крайнему вампиру в этом помещении.
Волк, крутанув серебряным мечом в кисти, выжидательно замер напротив верфольфа. Глаза его были страшными, как черная бездна, в обрамлении темных выступающих вен. Скиф слизал языком кровь и одобрительно кивнул ушастой головой. Да, моих товарищей он знал, и давно принял, как членов своей стаи. Ведь у каждого оборотня есть стая или прайд, даже у ракшас. В ответ, ведьмак подмигнул ему и рванул к барной стойке.
Там сейчас было жарко. Причем в прямом смысле. На стеллаже, распластавшись подобно какой-то каракатице, висела Василиса, чей прекрасный облик, виденный мною в ресторане, исчез напрочь. Копны золотистых волос не было, только гладкая бледная кожа, заостренные уши, с большими раковинами, красные глаза и увеличенный рот с четырьмя длинными клыками. Пальцы по обезьяньему удлинились на руках и ногах, крепко хватаясь за железные полки, из локтей торчали кости с натянутой на них кожей. Корд отползал от стойки, АК-12 висел на его тактическом ремне с боку, на правом рукаве была порвана ткань и сочилась кровь. Вампирша достала его и сейчас готовилась наброситься на сотрудника. Сургута я нигде не видел, и в мыслях закралось не хорошее предчувствие. Корд пытался левой рукой вытащить ПЛ-15, и в этот момент возле оперативника оказался ведьмак. Он присел возле него, заслоняя телом и выставив перед собой меч, затем пальцами сложил какой-то символ, и их охватило неяркое свечение.
Василиса уже почти прыгнула, а Скиф едва рванул ей наперерез, как из внутреннего пространства поднялся Сургут, на пластинах его шлема виднелись борозды от когтей, удар был хорош, левая рука безвольно висела вдоль тела, наверняка сломана.
–Эй, мразь!– голос опера дрожал от гнева,– Попробуй-ка это!
На страховидном лице Василисы появилось изумление, явно не ожидала, что тот очухается так быстро. За спиной Сургута вспыхнул огненный смерч, быстро завертевшийся, обдав нас всех таким жаром, что вервольф, стоявший на приличном расстоянии от них, недовольно заворчал и отступил на пару шагов назад. Не любил он огонь, что поделать.
Столб красного пламени ударил в потолок, побелка вспузырилась и почернела, запахло горящим деревом, в языках пламени стали проявляться очертания широкоплечей фигуры. Особо выделялись загнутые рога, как у горного козла. Волна охватила Сургута, поглотив его в свое адское нутро, и мощная струя, будто из огромного огнемета ударила в вампиршу. Тварь душераздирающе завизжала, охваченная огнем и грохнулась со стеллажей. Из-за стойки какое-то время раздавались вопли, но и они стихли.