Я представила себе, как он сидит в архиве. В компании Эдуарда. Представила, как он мечется, словно крыса в клетке, потому что у Крис ребенок от другого. Представила, как он сидит в этом подвале, словно в заточении. В компании Эдуарда. Среди океана ужасов, уголовных дел, фотографий убийц и их жертв… Среди сотен загубленных жизней, от которых веет безысходностью, жизней трагических и бессмысленных. Я подумала, что мне бы там не понравилось, совсем. Я бы, наверное, подала рапорт об отставке.
Я повела себя как примерная девочка и дождалась, пока он закончит чтение. Мой маленький бедный Джек Керуак из подвала. Вот только я-то сама – привидение, не способное до него добраться.
Он сложил листки и сунул в карман, глядя куда-то вдаль. Обошелся без ненужных комментариев.
Кто из нас не цеплялся за свои несбыточные мечты? Кто из нас не считал, что ухватил нечто важное? Сколько петард озарило нашу жизнь, прежде чем мрак сгустился вновь? Многие ли наши желания сбылись? Я вас спрашиваю.
Раз в неделю ко мне приходит один парень и объясняет, что я должна бороться. А я хочу не бороться, а быть совершенно пьяной или под кайфом, по максимуму наглотавшись наркотиков. Желательно с раннего утра. Ну, вы спрашиваете, а я вам отвечаю, как оно есть на самом деле.
Так как время не стояло на месте, я вывела Натана из размышлений.
– Слушай, я не могу делать вид, будто интересуюсь тем, что меня нисколько не интересует. Извини, не могу.
Я хотела, чтобы мы нашли эту чертову собаку до возвращения Фрэнка. И я видела, что времени осталось мало. Сняла с гвоздика куртку и сказала, что не нуждаюсь ни в чьей помощи, чтобы ее надеть.
– Не надо было спасать мне жизнь, – добавила я. – И нечего приходить ко мне жаловаться.
Он ответил, что я его достала. Я улыбнулась ему… Обнажила вставные зубы…
Наконец я повисла у него на шее, и он усадил меня в машину. Вешу я сейчас, наверно, килограммов девяносто пять.
Конечно, это была настоящая авантюра, совершенно бесполезная затея, но я воспользовалась ею, чтобы обманом прижаться к нему и освежить в памяти все, что касается его запаха и силы его рук, – это мне пригодится, когда взбредет в голову заняться мастурбацией.
И вот мы едем.
Небо еще голубое, с легким сиреневатым оттенком. Снег тает, осыпается с ветвей, сползает с крыш, хлюпает под ногами прохожих на тротуарах, а мы едем на малой скорости. Мы обследуем поперечные улицы, методично прочесываем квартал, постоян7но покрикивая:
– Эй, Рекс! Где ты, собачка?
Я ощущаю легкую тревогу. Под пристальным взглядом моего бывшего любовника, еще не прошедшего через все предназначенные ему испытания, я проглатываю несколько пилюль. Он здорово помрачнел за несколько месяцев, – правда, это ничуть не повредило его обаянию.
– A как твоя подружка? – спрашиваю я, когда мы оказываемся в результате поисков на противоположном берегу озера. – Как поживает твоя новая подружка?
Он вдруг развеселился, громко заржал, потом остановил машину и вышел купить сэндвич с колбасой. Я не хочу есть, ничего не хочу… Рекс лишил меня аппетита. И я молю Бога, чтобы мы его нашли, потому что вся эта история просто сводит меня с ума. Я знаю, что подумает Фрэнк. Мне делается плохо, стоит только представить, что он подумает. Я быстро утираю слезы, которые снова полились у меня из глаз. У меня бывают такие неконтролируемые реакции, и они совсем не облегчают жизнь, можете мне поверить. Ну а если бы я ничего не принимала, было бы лучше? Разве кто-нибудь может гарантировать, что мне не было бы хуже? Никто этого не знает. И я – первая.
Я сказала, что выпью кока-колы. Чтобы ему было приятно. Киваю головой и опускаю стекло. Ловлю колу на лету. Мы улыбаемся друг другу. Он спрашивает у торговца, не видел ли тот поблизости крупную черную собаку в красном ошейнике, которая очень быстро бегает. Улица простирается перед нами, освещенная мягким светом. Кругом царит поразительное спокойствие. Натан расплачивается за еду и напитки. Я смотрю на него и думаю: «Что это ему в голову взбрело трахаться с Жозе? Это ж надо!»
По дороге мы смеемся над этой историей, над этим противоестественным союзом, над этой связью, которая ни к чему не приведет, потому что Жозе, как известно, любит студентов-леваков. Вот кого она любит больше всех. К тому же она ~ феминистка.
– Меня тревожит, – говорит Натан, – что она завела разговор о том, чтобы поселиться у меня. Не нравится мне это.
– Они все одинаковы! Не переживай ты! – Ты бы видела мою квартиру. Совсем крошечная. Я едва втиснул письменный стол.