Аккуратно приблизившись, я дотронулась до темного эльфа (его внешность не вызывала сомнений: белые волосы, темно–серая кожа и тонкие длинные уши исключали ошибку). Темный застонал, и я отдернула руку. Надо же, живой! В этот момент позади меня раздался рык: это дракон вернулся и злобно рычал на меня — во всяком случае, пытался. Я сразу поняла цену этому рыку: мог бы — еще при первой встрече убил. Поэтому замахнулась на него дубиной, отгоняя животное, сразу же дернувшееся назад и заскулившее то ли от страха, то ли от боли. Не только правое крыло у него повреждено, но и обе правые лапы, задняя и передняя, подгибались. Стоял дракон неустойчиво, кренясь то в одну сторону, то в другую. Да уж, жалкое зрелище.
— Не трону я твоего хозяина, не трону, — устыдившись своих действий, постаралась успокоить дракона я.
Впрочем, совсем не трогать эльфа — тоже не лучшая идея. Выглядел темный очень скверно: весь в испарине, крови, пыли. Я дотронулась до его лба — не знаю, какая у здешних эльфов нормальная температура тела, но сомневаюсь, что настолько высокая. Я сидела на корточках и разглядывала «находку». Вот что мне с ним делать? Он ведь в местных реалиях мой враг, я имею полное моральное право ему не помогать. Только, если честно, не получалось встать и пойти дальше. Да и дракон смотрел на меня так, что сердце кровью обливалось. Идти и знать, что мне в спину глядят два полных надежды и мольбы глаза, — нет, не смогу. И бросить раненого тоже. Все–таки я из гуманного мира.
— Нам бы воды, — вслух проговорила я и поняла, насколько сама хочу нормально напиться. — Позади остался ручеек, но он совсем мелкий и идти до него отсюда далеко.
На это дракон явственно начал кивать мне куда–то вперед, дальше вдоль гор. Ну что ж, попробую поверить в то, что он разумный или просто очень сообразительный.
Я поудобнее ухватила раненого и взвалила на плечо. Нет, все–таки есть плюсы в таком сильном теле. На вид худой и невысокий, весил темный прилично, но я справлялась и с ношей на плече шагала дальше. Идти оказалось недалеко: метрах в трехстах нашелся еще один ручей — на речку он все–таки не тянул, но на этот раз из него можно было нормально напиться.
По возможности осторожно сняв с эльфа одежду, я промыла его раны и постоянно обновляла компресс из его же рубашки на лбу, обтирая холодной водой из ручья. Честно говоря, смыв с лица пот и грязь, я даже подумала, что передо мной девушка. Но, раздев до белья, убедилась, что все–таки молодой парень, просто очень смазливый и тонкокостный. Аккуратные точеные черты, пухленькие губы и нежная гладкая кожа, множество украшений (одних сережек в ушах по семь штук в каждом), ухоженная внешность. Даже прическа сохранилась после падения. А еще от эльфа шел едва уловимый запах масел. Да и вся одежда с причудливой вышивкой и узорами удивляла: кто в таком летает на бой? Дракон всё время наблюдал за мной, склонялся к хозяину, нюхал, осторожно дотрагивался носом. Такая преданность и трогательная забота не могли оставить равнодушными, поэтому я тоже начала переживать за темного. А если он все–таки умрет? А если не умрет, очнется и перережет мне горло — он же не знает, что я вообще не при делах в их разборках? До глубокой ночи я маялась с эльфом, пока совсем не обессилела. Нервы, голод и марш–бросок через степь вымотали меня до предела. Так что, сгребя под себя всё оружие, свое и эльфа, я таки вырубилась прямо на земле.
Утром проснулась от холода: выпавшая за ночь роса неприятно намочила меня с головы до ног. Я села и поежилась, а заодно огляделась вокруг. Эльф спал, свернувшись калачиком на земле, прижимаясь к дракону, — значит, пошел на поправку. И теперь передо мной стояла новая насущная проблема: еда. Есть хотелось жутко, я даже на дракона начала смотреть с точки зрения его явной упитанности и мясистости. Костлявый эльф в этом плане меня совершенно не привлекал. Значит, пора искать еду. Да только подумать и сделать — две разные разности. Я шла вдоль ручейка и размышляла на тему того, что костлявая рука голода протягивается ко мне, а я не только не знаю, как добывать пропитание, но, даже поймай я кого–нибудь (при очень большой удаче), освежевать животное, выпотрошить, разделать — для меня из разряда фантастики. Да я курицу целиковую предпочитала не покупать, выбирая уже разделанную тушку. Из подножного корма здесь была только трава, но и найдись какие–то грибы или ягоды, я всё равно понятия не имела, съедобные они или нет. Так и добрела до небольшого озера, в которое впадал ручеек и еще несколько небольших речушек. Сначала я просто хотела умыться, но потом плюнула и, скинув платье из шкур, залезла в воду в надежде хоть немного отмыться. Без нормального мыла, конечно, ничего как следует не отмыть, тем более не промыть волосы, но стало немного легче. Вокруг меня плескались рыбки — вот бы наловить несколько рыбешек! Рыбу я разделывать умею. Не успела я подумать, как в руку мне что–то толкнулась. Я машинально сжала ладонь и подняла — в руке трепыхалась рыбка. Не успела я обрадоваться, как следом за первой приплыла вторая, а потом и третья, буквально сама просившаяся ко мне в руки. Я не стала пытаться придумать всему этому логичное и разумное объяснение, а просто побросала всех рыб на берег, вышла, оделась, наломала веток от кустарника, насадив на одну из них рыбин, и пошла с уловом обратно.