Я потупился. Знали, получается, многие. Отец знал, тётя Маша, дед Пахом, Клавдия Никитична, Мишка, Андрюха. А теперь и maman. Но maman у меня прогрессивно-мыслящая, у меня всегда с ней общий язык находился. Мы друг друга с полуслова понимали.
Я рассказал.
- И вот эти, - добавила maman. – Кагэбэшники.
- Ага, - согласился я.
- Ну и что теперь нам с тобой делать?
Я пожал плечами.
- До конца каникул еще почти месяц. Может, в деревню поедешь? Отсидишься там, а?
- А ты?
- А я здесь, - усмехнулась maman. – У меня всё-таки работа… В общем, решай. На выходных можем скататься!
Перед сном я опять решил помедитировать. И опять погрузился в серебристое нечто. Наставника не оказалось.
После астральной тренировки я снова оказался выжатым и физически, и морально. Удивительно, но мышцы тела болели, как после усиленной тренировки. Причём не на руках-ногах отдельно, а по всему телу. Даже улыбнуться было больно. Зато уснул мгновенно.
***
На следующий день maman ушла на работу, а я, как проснулся, уже по привычке, рванул на стадион. Совершив традиционные пять кругов, сделав три подхода по 25 подтягиваний, два по 30 отжиманий от скамейки, побежал обратно.
У «цыганских» домов кипела работа. На собранных лесах вокруг домов суетились штукатуры, на крыше ковырялись кровельщики, меняя старый шифер.
«Вот кому-то повезет с квартирой!» - подумал я. Квартиры в этих сталинского типа домах были роскошными: потолки под три с половиной метра, кухни по 12-14 «квадратов», индивидуальные колонки. Как их цыганам «подарили», по чьей попустительности?..
«Вот бы отцу здесь хату дали бы! - мелькнула мысль. – А то будут с грудничком мучиться в гостинке!»
- Молодой человек! – здоровенный, амбалистого вида, мужик перехватил меня у самого подъезда. – Можно вас на минуточку?
Я непроизвольно от неожиданности отскочил. Мужик стоял за кустами, словно прятался. Я его практически не видел до последнего мгновения.
- Чего вам? – я поймал себя на мысли, что стою в традиционной самбистской стойке: корпус чуть наклонен, руки на уровне груди, кисти расслаблены.
- Нет, нет, нет! – мужик протянул руки вперед, раскрыв ладони. – Вы меня неправильно поняли. Мне с вами поговорить надо!
Я выпрямился, опустил руки. Надо же, чёрт возьми, какая реакция-то у меня! Я быстро оглядел его: на вид лет 40, рост больше двух метров, плечи раза в два шире, чем у меня. Да и ручищи тоже будь здоров. Такими только подковы гнуть!
Агрессии в ауре не наблюдалось. Я отметил, что магическое зрение «включилось» само собой, без всякого понуждения.
- Я – Фокин Иван Петрович, - представился амбал. – Отец Леонида.
- Какого Леонида? – не понял я.
- Вон того! – он махнул рукой в сторону дальнего подъезда. Я взглянул и хмыкнул. У дальнего подъезда на скамейке сидел не кто иной, как Фога. Фога!
- Может, присядем? – предложил я. – Какой у вас ко мне вопрос, Иван Петрович?
Мы присели на скамейку возле нашего подъезда. Старушек наших еще не было. Рано.
- У вас с ним позавчера конфликт был, - начал Фокин.
- У нас? – саркастически хмыкнул я. – Он рассказал, при каких условиях этот самый конфликт случился?
Мужик вздохнул.
- Сказал… Я ему ремня, конечно, всыпал…
- Ремня? – удивился я. – Ваш сынок попытался совершить грабеж. Причем сам выступил организатором преступления. Преступления! А вы – ремня…
- Да я понимаю, - амбалистый мужик стушевался. Со стороны это выглядело по меньшей мере смешно.
- Вы извиниться что ли пришли? – продолжал я. – А что он сам не подошел?
- Он вас боится! – сообщил отец Фоги. – Я его еле-еле сюда притащил. Чуть ли не за шкирку. Так он всё равно к вам подойти отказался. Извините за выражение, чуть не обоссался!
- Ладно, - отмахнулся я. Странно, неужели «ночной кошмар» так долго действует? У него же длительность в зависимости от вложенной силы максимум час! Я удивленно почесал затылок. Или я на этот конструкт магии Разума наложил еще и свою «команду-установку»? Как жалко, что с Герисом нельзя посоветоваться!
- Я, извините, не об этом, - Фокин просительно посмотрел на меня. – Вы там у них отобрали…
- Что отобрали? – я снова улыбнулся. – Я ничего у них не отбирал!
- Ну да, ну да, - согласился Фокин. – Они сами отдали!
Он замялся, потом решившись, словно прыгая в воду, выдал:
- Там нож был кованый, самодельный. Очень острый.
Я молчал. Амбал продолжал:
- Этот нож наша семейная реликвия. Он передается из поколения в поколение уже больше двух веков. Его выковал наш предок. Я хотел бы, чтобы вы его нам вернули. Я готов заплатить, сколько скажете.