- Чекисты меня один раз пытались арестовать, - продолжил лесник. – В 1936-м. А церковники три раза. И не арестовать или там поймать, а убить. Один раз стреляли, два раза хотели сжечь. С отцом Алексием вроде как перемирие установили. Он меня не трогает, я его. Да и у них там, в епархии, видно, про меня наказ дали не трогать. Я ведь обещал, что если еще хоть раз… Я ведь всех попов в округе вместе с семьями и детишками изведу, не пожалею. Поверили, отстали.
- А извёл бы? – поинтересовался я. Василий Макарович бросил на меня взгляд, вздохнул:
- Да что ж я, зверь что ли какой? Попов бы извел, конечно. А бабы да детишки-то причём?
На станции лесник сбегал в кассу, оставив меня на перроне с вещами, сам заплатил за билет.
- У тебя деньги-то есть? – вдруг поинтересовался он.
- Есть, - кивнул я. Деньги у меня были: maman, когда уезжала, оставила трешку на обратную дорогу, да дед вчера червонец сунул.
- На возьми, на всякий случай, - лесник, смущаясь, сунул мне пятёрку. – На такси домой доберешься.
- Да бери же! – разозлился он, встретив мой отказ.
Напоследок, обнимаясь, перед посадкой в поезд я запустил в него конструкт регенерации. Василий Макарович вздрогнул, почувствовав наложения заклинания – всё-таки колдун.
- Это тебе на здоровье! – сообщил я. Я зашел в вагон, обернулся, махнул на прощание рукой. Лесник улыбнулся и кивнул мне в ответ. Я вдруг, неожиданно сам для себя, вытащил из кармана оставшуюся пачку «конструктора» и сунул ему в руки. Едва успел, двери уже начали закрываться.
- Спасибо! – лесник снова улыбнулся. Ну, а что? Я себе еще сделаю… Кстати, по приезду сразу на вокзале в киоске «Союзпечати» купил 3 пачки простых карандашей. И тоже «Конструктор». Уж очень они легко ломались.
Глава 22
Скупой рыцарь
Почти сразу, как только вернулся, не откладывая в долгий ящик, я сбегал до телефона-автомата, опустил «двушку», набрал 9-08-13.
- Добрый день, Павел Павлович!
- Добрый! – услышал я в наушнике астматический голос.
- Это от Андрея Комарова вас беспокоят…
- Да, да! – собеседник сразу оживился. – Слушаю вас. Мы можем увидеться? Я могу подъехать…
- Да я бы сам к вам лучше подъехал на Лесную, - ответил я и, набравшись наглости спросил. – Только вот на чём, не знаю…
- Так давайте я за вами приеду! – хрипя в трубку, предложил Павел Павлович.
Мы договорились встретиться в девять утра на остановке автобуса.
Второй звонок я сделал Ершову, сообщил, что вернулся. Мне показалось, что он почему-то моему звонку не обрадовался.
Был выходной день. Поэтому возникнуть проблем у него с работой не должно. Maman, узнав о моей предполагаемой отлучке, сообщила, что тоже собралась в город. Я предложил её подвезти, чему она весьма удивилась.
Кстати, мой внезапный приезд удивил её не особо. Она мне призналась, что ждала меня гораздо раньше.
- Как ты вообще столько выдержал, не понимаю? – удивилась она. – Там же делать нечего! Ну, рыбалка, ну грибы… День, два, три и надоедает. А огородом заниматься – нет уж, увольте!
- Не для того красна ягодка росла! – подхватил я.
- Да! – шутливо отозвалась maman и горделиво продемонстрировала мне перстенек на пальце, который я ей подарил. – Представляешь, если я себя плохо чувствую, недомогание какое или просто плохое настроение, камешек тусклый становится, прям стекляшка стекляшкой. А если всё замечательно, вот как сейчас, - она озорно улыбнулась, - смотри!
Изумруд прямо сиял, словно светился изнутри.
- Вот как!
- Да, Тошка, - вспомнила она. – Ты мне так и не сказал, откуда он у тебя.
- Ма, - я чмокнул её в щеку. – Это мне лесной хозяин подарил за то, что я его мишку убивать не стал. Помнишь?
- Да ну тебя! – она обиженно оттолкнула меня. – Я серьезно спрашиваю!
- И я серьезно, - ответил я. – Это правда, ма. Только не говори никому. Ладно?
Maman встала, слегка толкнула меня в плечо и отошла. Непонятно, поверила или нет. Но вопросов больше не задавала.
На остановке автобуса машин стояло немного. Две желтых «Волги» с «шашечками» - такси – да бежевая «Нива» с «колхозными» номерами (почему-то все номера автомашин, закрепленных за сельхозпредприятиями области, оканчивались на «а»).
Я подошел к «Ниве». За рулем сидел толстый краснолицый лысый мужик лет под 50.
- Павел Павлович? – поинтересовался я.