Это все больше разговоры молодежные, несемейные А народ постарше, поосновательнее готовится к рабочему перерыву еще дома. С утра нарезают бутерброды, набивают в майонезные баночки салаты, укутывают серебристой фольгой фирменные пироги. Да все не просто так, спонтанно, а по сговору накануне: я, мол завтра — с пирожками, а вы, уж будьте любезны, с зеленью, потому как они на сладкое «наполеон» обещали. Потом обеденная компания — как правило, давняя, спаянная — выкладывает кому что бог послал, дегустирует взаимную продукцию, обменивается комплиментами и рецептами новых яств. А дежурный по чаю — да-да, имеется на этот предмет график дежурств — уже вскипятил чайник, настоял заварочку и разливает по чашкам — да-да, не по каким-то случайным кружкам или склянкам, а по принесенному из дома фарфору — разливает не спрашивая, кому покрепче, кому посветлее, потому что давно уже приноровился ко вкусам компании. За чаем наступает заключительный этап этого обеденного действа — душевная беседа. И как поглядишь на все это, так сама собой и теряет смысл извечная дилемма: жить — чтобы есть или есть — чтобы жить? Нет, тут безо всяких вопросов становится ясно: ну конечно же есть — чтобы жить, для того чтобы — есть!
Однако зачем понадобились нашему Автору все эти обеденные размышления, неясно. В данный момент нас интересуют персонажи, не вписавшиеся ни в одну из обрисованных выше компаний. Потому что живущий рядом с институтом ученый Степандау, как вы уже знаете, отправился на рассольник домой. А старший научный сотрудник Степанбаев обедает вместе с работающей тоже неподалеку женой Люсей в обычном кафе-стекляшке на углу.
Таким образом, в нашем долгом бездействии появляются два действующих лица — жены персонажей. Да, как-то так выходит, что действующие лица этой истории преимущественно женщины. И надо заметить, дорогие читатели, что это вовсе не произвол нашего Автора, а правдивое отражение нашей действительности.
Более того, с появлением женщин действие так напрягается и ускоряется, что уже не поддается описанию в спокойной повествовательной манере, а требует краткого и стремительного драматургического письма. Поэтому Автор благоразумно решил прибегнуть именно к такой записи действия, происходящего параллельно в двух местах — квартире и кафе.
КВАРТИРА
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. А рассольник у тебя. Панночка, отменный!
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Стараемся…
КАФЕ
С т е п а н б а е в. Черт знает что, а не харчо! В этом заведении готовят хуже, чем когда-то в нашей студенческой тошниловке!
Л ю с я. Я говорила, иди в контору к Степану Терентьевичу. Нам бы хватало на рестораны.
С т е п а н б а е в. Ну да, и потом всю жизнь кланяться твоему Терентьевичу!
КВАРТИРА
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Тебе снова от француза письмо. Пишет, у них после твоего отъезда что-то не ладится на вычислительном центре.
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. Естественно. Наши блоки налаживаются только с помощью кувалды. А во всей Франции кувалды не найти.
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Боже, ты еще выступи с этим сообщением на ученом совете! Позвоню Лидочке, чтоб за тобой присмотрела…
КАФЕ
Л ю с я. Говорят, ваш Степандау опять в Париже побывал. Шмоток, наверно, привез!
С т е п а н б а е в. Нет, он ведь не корысти ради, а ради науки, его пославшей.
Л ю с я. Наука ни при чем. Устроился бы к Степану Терентьевичу, тоже бы мотался по загранкам.
КВАРТИРА
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. Представляешь, он приносит мне этот абсурд, а я должен его подписать…
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Ох! Я всегда говорила, тебя нельзя одного отпускать на работу! Зачем ты подписал эту кошмарную бумажку?
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. Я еще, собственно, не подписал, но…
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Слава богу, и никаких «но»! Ты ее не подпишешь.
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. Панночка, это же сущий пустяк…
С т е п а н и д а А н т о н о в н а. Именно на пустяках погорело множество людей! Крупные ошибки именуют заблуждениями и прощают, а мелкие называют халатностью и за них наказывают. Ты не сделаешь этого!
Э д у а р д С т е п а н о в и ч. Прости, но я обещал и вынужден сделать…
КАФЕ
С т е п а н б а е в. Они подсовывают друг другу эту бумажку, но каждый трусит ее подписать. Дико смешно!
Л ю с я. Ничуть. Это трагично! Трагично, что ты уже на грани лысины, а все еще не можешь оценить ситуацию.