— Паша! Ты как считаешь, сюда хорошо брошку?
Дело в том, что сегодня Люсю и Пашу ожидала встреча с прекрасным — в город на гастроли нагрянул столичный театр. Паша подсуетился насчет билетов, Люся саморучно сварганила к этому дню вполне миленькое платьице. И вот сейчас она собиралась на выход. Трудно сказать, интересный ли ожидал их театральный спектакль, но роль мужчины в домашнем спектакле под наименованием «Женщина спешит на выход» чрезвычайно интересна и сложна.
Наименее продуктивна роль мужчины-нытика. Наблюдая бесконечные сборы жены, он лезет на стены и бьется о них головой, таращится на часы и сует циферблат под нос женщине. Наивный! Он не понимает, что любая его двухсекундная реплика вызовет десятиминутный ответный монолог женщины, на лишних десять минут оттягивающий время выхода.
Ненамного продуктивнее и роль мужчины-ворчуна. Он не торопит женщину открыто, он лишь многозначительно вздыхает или роняет вроде бы ни к кому конкретно не относящиеся туманные слова, что вообще-то, по слухам, в театр отправляются, чтобы смотреть представление на сцене, а не разглядывать туалеты дам в зале… Тщетно! Его колкости вызывают либо, как в первом случае, пространную отповедь, либо нервное подергивание руки со щеточкой для ресниц, что приводит к асимметрии очертаний лица, и надо все начинать сначала, а значит, опоздание опять-таки только увеличивается.
И потому наиболее успешная роль в данном спектакле это опытный смышленый мужчина-стоик. Он спокойно покуривает или играет сам с собой в шахматы, смотрит телевизор или беседует по телефону, пишет диссертацию или просто считает в уме до тысячи и обратно… Он знает главное: ускорить сборы женщины невозможно, их можно только удлинить!
Однако эта мудрая пассивная роль хороша лишь для мужчины, но никак не устраивает женщину. Оскорбленная спокойной индифферентностью, она сама вовлекает его в процесс своих сборов, требуя застегнуть молнию платья, замочек бус, а также терроризируя консультативными вопросами: «Как ты думаешь, сюда идет этот кулон?» или «Посмотри, я не слишком накрасилась?» И тут истинная мудрость мужчины-стоика заключается в том, чтобы на первый вопрос отвечать кратким и категорическим «да», а на второй — таким же «нет». Все иные ответы с вводными словами типа «мне думается», «пожалуй», «вообще-то, по-моему» приведут только к новым переменам кулона или макияжа, и время выхода вновь устремится к бесконечности.
Наш Паша за семнадцать лет супружеской жизни перепробовал все мужские роли в спектакле «Женщина спешит на выход». Был молодым нетерпеливым нытиком, побывал нервным желчным ворчуном, а с годами пришел к просветленному самообладанию стоика. И вот сейчас Люся собиралась на выход, а Паша — с отцом и сыном — спокойно наблюдал фигурное катание по телевизору.
— Паша! Ты как считаешь, сюда хорошо брошку? — спросила Люся.
И Паша в лучших традициях опытного стоика, не отрываясь от телевизора, ответил:
— Брошку — хорошо!
Но Люся, вложившая душу в эпизод роли — «жена в трудную минуту обращается за советом к мужу», не удовлетворилась лаконичностью текста партнера.
— А может, лучше цепочку?
— Цепочку — лучше, — с той же готовностью подтвердил Паша.
Он продолжал сидеть лицом к телевизору, спиной к жене, и это спасло ему жизнь: иначе он был бы испепелен взглядом Люси.
На экране лиловую фигуристку сменила бордовая.
Люся огромным усилием воли удержалась от дальнейшего продолжения дискуссии с мужем, решительно и бесповоротно приколола брошь и обратилась к мужчинам:
— Ну как?
Все трое, не оборачиваясь, вскинули над головой большие пальцы.
— Во!
Это было уже слишком. Люся так нажала на кнопку телевизора, что он качнулся на тонких ножках. Фигуристка растаяла на экране.
— Луковы! — воскликнула Люся. — Вы можете хоть раз в жизни оторваться от своего ящика? Можете заметить, что, кроме этих красоток, существует живая женщина? Которая на вас пашет, кормит, поит, одевает…
У нее было еще много чего сказать. И она бы все это высказала. Но мужчины были не лыком шиты.
— Люсь! — прервал ее Паша, преувеличенно широко разводя руками. — Люсь, ты ж просто королева!
— Королева красоты! — подобострастно уточнил Алексей Павлович.
— Мама! — Лешка небрежно кивнул на экран. — Эти мымры тебе в подметки не годятся!
Медовый поток беспардонной лести выплеснулся на Люсю, обволок ее с ног до головы, она завязла в нем по уши и смогла только вздохнуть:
— Подлизы вы, Луковы. Все как один подлизы…