— Нет! — вскрикнула она с последним отчаянием. — Это невозможно! Нет, нет, нет…
Она твердила это, не столько отвечая ему, сколько убеждая себя. И побежала со двора общежития.
Фролов не сделал движения за нею. Просто стоял и смотрел все с той же нежной улыбкой, как Вера выбежала на улицу и растворилась в людской толпе, над головами которой распустились яркие зонтики, и все тоже бежали, ничуть не печалясь, а скорее радуясь этой первой весенней и веселой грозе.
Но в кухне пятого этажа старого общежития было не до веселья. С потолка в углу текло, на полу растекалась лужа, девушки перетаскивали столики в другой угол, вытирали лужу, подставляли под частую капель с потолка тазы и шумели:
— Вот паразиты, крышу только залатали, а надо было ремонт!
— Так думали же: в новое переедем…
— А в старом — хоть потоп, да?
— Девчонки, дайте еще таз!
В дверь кухни заглянул Фролов — мокрый, видно, только с улицы.
— Что за шум?
Лаптева, как всегда, была в центре событий.
— А вы гляньте, гляньте! Вы только полюбуйтесь!
— Гляжу, — оборвал ее Фролов. — И любуюсь. Черт, эта гроза…
— Кто бы мог подумать, весной — гроза? Загадка природы! — Лаптева, выпятив губу, сдунула челку с насмешливого глаза. — А зимой, говорят, в России даже снег бывает!
Шрам на щеке Фролова грозно дернулся. Но он ничего не стал отвечать этой язве, развернулся и вышел, по своей гневной привычке так треснув дверью, что стены задрожали.
У себя в комнате Фролов сорвал с вешалки флотский дождевик с капюшоном, достал из-под кровати чемодан, вышвырнул все из него и быстро ушел, размахивая пустым чемоданом.
Потом он бродил по стройке нового общежития, отыскивая и бросая в чемодан гвозди, паклю, инструменты… Отлил из бочки битум в жестяную банку и прихватил ее с собой.
А затем под дождем, поливавшим как из пожарной кишки в руках умелого брандмейстера, Фролов — в дождевике с надвинутым капюшоном — сидел на крыше и яростно приколачивал лист кровельного железа.
Ветер рванул лист из рук. Фролов придавил его коленом и перевел дыхание. Полез в карман за папиросами, щелкнул зажигалкой раз, другой. Наконец затеплилось пламя. Фролов, оберегая его согнутой ладонью, склонился над ним с папиросой в зубах. Но сверкнула молния, громыхнул гром, и порыв дождя с ветром загасил трепетный огонек.
Фролов отшвырнул мокрую папиросу и еще яростнее застучал молотком по железу.
— Стучит? — заглянула в кухню Лаптева.
— Стучит… — Милочка выключила газ и закатила глаза к потолку.
— Второй час уже стучит. — Женя тоже уставилась очками в потолок.
Глухие удары не смолкали.
— А между прочим, он совсем не старый! — вдруг горячо заявила Милочка. — И довольно интересный мужчина. И поступок его — мужской.
— Глупый поступок, — возразила Лаптева. — Его одного на все крыши не хватит. Он руководить толково должен, а не молотком стучать.
— И все равно — настоящий мужчина! — убежденно повторила Милочка.
Лаптева не успела возразить — Женя вскрикнула:
— Кажется, перестал!
Все прислушались. Действительно, стук над потолком затих. И последние капли уже очень редко стучали в тазы. А на пороге возник Фролов. Злой, усталый, руки в ссадинах, с дождевика — ручьи.
— Ну? — мрачно спросил он. — Не протекает?
— Нет, не течет, спасибо! — смущенно засуетились девушки. — Только зачем же вы так, сами… Мы вам сейчас чайку горячего, чтоб не простыли…
— Морская душа не простывает! — отрезал Фролов.
А потом «морская душа» Фролов болел. И как все мужчины — болеть не умел.
Куда подевался грозный «пират» и весь его флотский порядок! На полу валялись бумажки. На столе грязная посуда. Стулья в полном беспорядке в разных углах комнаты. Сам Фролов лежал на измятой постели, в тельняшке, с перевязанным какой-то цветной тряпкой горлом, сопливый и кашляющий.
Когда в дверь постучали, он, подтянув одеяло к подбородку, сипло откликнулся:
— Заходите!
И пораженно уставился на чинно явившуюся делегацию: Лаптева, Милочка, Женя, Люся, еще девушки. В руках у них были баночки, бутылочки, пакеты, коробки.
— Что?.. Почему?.. Зачем?.. — бестолково хрипел Фролов.
Лаптева выступила вперед как руководитель делегации.
— Спокойно! Думаете, мы позволим вам помереть в берлоге? Нет уж! Девочки, берегите мужчин!
И первая выставила на стол склянку.
— Малина. Лучшее средство от простуды.