— Пап, это ты?
— Я, я! — отмахнулся папа Андрей, собираясь продолжать спор с мамой.
Но Темка не отставал:
— Ты совсем тут не похож!
— Почему?
— Ну, тут только видно, что ты очень веселый. И совсем не видно, что ты очень строгий.
— Ничего, дома увидишь! — пообещал папа Андрей.
— Увижу, — со вздохом согласился Темка и ткнул в портрет Клаудии Кардинале, прилепленный рядом с шаржем: — А эта тетя — твоя знакомая?
— Нет, — сказал папа Андрей.
— О чем папа очень жалеет! — заметила мама Галка.
— Ничего, ты еще познакомишься, — утешил Темка папу.
Папа Андрей промолчал, а мама Галка усмехнулась и сказала:
— Короче, пошли домой! Я одна ничего не успею.
— Но я должен сдать ответ в номер! — закричал папа Андрей. — В номер — можешь ты это понять?
— Ну вот, вы опять ругаетесь, — огорчился Темка. — А я думал, я вас уже отвлек.
Мама Галка засмеялась:
— Отвлек, конечно, отвлек. И мы уже не ругаемся, а просто договариваемся. Правда, папа?
— Правда, правда, — буркнул папа Андрей. — Отведи Темку домой, пусть ждет меня во дворе. Я попробую сговориться пописать дома и прибегу.
— Только отнеси хоть немного вещей, а то у меня ручки-ножки отваливаются!
Мама Галка начала выкладывать из сумки тетради, папки, коробки карандашей, пенал… А последним вынула будильник и схватилась за голову.
— Ну! Замотал ты меня, сыночка-косыночка! Андрей, придется тебе будильник тоже взять на себя.
— Папа, только ты приходи скорей, — попросил Темка. — А то у меня тоже много дел.
— Ты опять о своих делах?! — начал накаляться папа Андрей.
Но до конца накалиться не успел — распахнулась дверь, и в комнату вкатился маленький лысый человечек. Он был похож на разноцветного человечка из мультика: рыжие волосы, розовая лысина, желтая замшевая курточка, сорочка в мелкий цветочек. Обычно в мультиках такие человечки очень веселые и добрые. Но этот был совсем не веселый, а скорее мрачный.
— Давай! — протянул он с порога руку к папе Андрею, не обращая внимания на маму Галку с Темкой.
— Еще не готово. Я с Гиви Давидовичем договорился: сдам завтра прямо в номер…
— Чтобы ты завтра сдал в номер, — прервал человечек, — я должен сегодня это сто раз почеркать! Главный спросит не с тебя, а с завотделом! — Он наконец заметил маму Галку: — Кончишь с гражданкой — зайдешь ко мне!
— Но, Серафим Антонович…
— Зайдешь ко мне! — рявкнул человечек и выкатился, хлопнув дверью.
— Видела? — развел руками папа Андрей.
— Видела, — вздохнула мама Галка и взяла Темку за руку. — Пошли…
Но Темка не двигался с места, широко раскрытыми глазами смотрел на захлопнувшуюся дверь.
— Папа, — тихо сказал он, — я еще никогда не слышал, чтобы на тебя кричали. Я думал, что только папы всегда кричат на своих детей…
ДЕНЬ
Темка выбежал во двор, уже освободившись от «приличного костюма», как мама Галка называла его одежду, в которой они отправились в «Детский мир». Сам Темка терпеть не мог этот «приличный костюм». Тем более после босоногой свободы южного пляжа, откуда он только что вернулся. И сейчас он снова чувствовал облегчение — в одних трусах и только с ремнем на голом животе, а на ремне болталась старая солдатская фляжка.
Едва он появился из подъезда, как навстречу ему бросилась орда таких же голопузых и босоногих пацанов — верные друзья, дворовая команда. Темка даже не представлял, что он так по ним соскучился. На юге как-то не было времени вспоминать о них — там своих дел и впечатлений хватало. Но вот теперь, увидев всех друзей сразу, Темка вдруг понял, как соскучился по ним, как рад видеть их всех — и кудрявого крепыша Игоря, с которым подрался из-за ножичка в прошлом году, и рыжего хвастуна Вальку, который проспорил ему мороженое и не отдал, и самого маленького круглоглазого Саввочку — пожалуй, единственного в мире человека, к которому Темка уже мог относиться как старший.
Пацаны тоже явно были рады встрече с Темкой, хлопали его по плечам, трясли по-мужски руку, засыпали вопросами, как было в Сочи, научился ли он плавать, возил ли с собой фляжку, загорал ли в плавках или «голяком»… А Темка, как ни сбивчивы были вопросы, старался ни один не пропустить и на все ответить. Он сообщил, что в Сочи было очень хорошо, хотя и жутко много везде народу; и что плавать он научился, хотя только рядом с папой Андреем, а одного его пока не пускали; и что фляжку свою знаменитую он, конечно, возил с собой и носил в ней воду на пляж, а на волнах она, оказывается, не тонет; и что, ясное дело, загорал он никаким не «голяком», а в плавках — что он, маленький, что ли!