— А ну покажь разницу! — потребовал Игорь.
— Пожалуйста! — Темка откатил резинку трусов.
И общим взорам открылась четкая граница между загаром и не тронутой солнцем белизной. Пацаны восхищенно зацокали языками, давая высокую оценку «разнице».
Но тут же резинка трусов, поспешно отпущенная Темкой, хлопнулась на свое место, потому что в круг пацанов вошла маленькая девочка Женя. Нет, она не вошла — «вошла» не то слово. Женя не ходила, а как-то плыла, медленно и гибко, может быть, чуть-чуть сонно, но очень грациозно. И разговаривала Женя тоже медленно, нараспев, так что Темке всегда казалось, что она немножечко посмеивается над тем, с кем разговаривает.
— Ой-ёй-ёй, скажи-ите, какой зага-ар! — пропела Женя.
— Привет, Женька! — сказал с мужской суровостью Темка и крепко потряс ее руку.
Женя руку вырвала и опять пропела:
— Ой-ёй-ёй, скажи-ите!
Но что она хотела этим сказать, было непонятно.
— А я завтра в школу иду, — сообщил Темка.
— А я неделю ангиной болела! — ответила Женя.
И поплыла сквозь мальчишечью команду к своему подъезду. Пацаны глядели ей вслед. И Темка глядел. На ступеньках она оглянулась и, прежде чем войти в подъезд, пропела:
— Так ты, Тема, ириходи-и…
— Я обязательно приду! — поспешно крикнул Темка ей вслед.
К нему поближе протиснулся маленький Саввочка.
— Тем, а Тем, раз ты уже в школу идешь, тебе же уже игрушки не нужны?
— Не нужны, — солидно согласился Темка и на всякий случай добавил: — Но после школы я еще, может быть, немножко буду играть.
— Ну все равно они тебе уже не так нужны, да? Можно ты подаришь мне одну игрушку?
— Одну — можно, — не задумываясь, согласился Темка. — Какую хочешь!
— Подари мне тогда фляжку, — попросил Саввочка.
Темка дрогнул. Это было выше его сил. Такой фляжки не было ни у кого. Настоящая солдатская, в светлых царапинах по уже потемневшему алюминию, побывавшая, наверно, в самых настоящих боях и сражениях.
— Понимаешь, Саввочка, — начал объяснять Темка, — фляжку — это я не могу! Это моя самая-самая… Это даже вообще не игрушка, а необходимая вещь!
— Ну раз необходимая… — кивнул Саввочка.
— А все равно тебе ее в школу не дадут носить, — сказал Игорь.
— Не дадут, — согласился Темка. Но понимаешь… после школы… или в воскресенье… я все-таки иногда буду же играть в войну
— Пацаны! — заорал рыжий Валька. — А давайте — в войнушку!
Все одобрительно загудели, поддерживая эту идею. Только Темка помотал головой:
— Вы играйте, а я не могу. У меня сегодня еще дела.
— Какие дела? — поинтересовался Игорь.
— Разные… И одно — очень неприятное!
— Нет, ну какие, какие дела? — приставал Игорь.
— Я же говорю, разные — всякие… Вот, например, лужу завалить надо.
Никаких луж в эту августовскую жару, конечно, не было. Но посреди двора — все еще неблагоустроенного двора дома-новостройки — была здоровенная ямина. А вот в пору осенних дождей она могла бы стать вполне полноценной лужей. Так уже было в прошлом году, и хотя теперь это была только яма, пацаны упорно именовали ее «лужей» — слишком уж много невеселых воспоминаний у них было с ней связано.
— Так мы ж собирались ее завалить, — сказал Валька. — Ну и завалим потом.
— Потом мне заваливать будет некогда. Знаешь, сколько уроков в школе задают!
— А мой папа говорил, что они ее на воскреснике завалят, — вспомнил очкарик Юра.
— Когда он говорил? — живо обернулся к нему Темка.
— В июне, кажется… Нет, на мой день рождения — в мае.
— Вот! — сказал Темка. — Тебе, когда ты в лужу свалился, за штаны было?
— Было… — признал Юра.
— И мне было, — вздохнул Саввочка, — когда в ней ботинок утонул…
Все горестно зашумели, вспоминая свои печали, связанные с этой проклятой «лужей».
— Нам всем было! — подвел итог Темка. — А папам мамам ничего ни от кого не было. И поэтому паны-мамы ее не завалят никогда!
— Не-е, давайте лучше в войнушку, — настаивал на своем Валька.
Пацаны в нерешительности глядели на Темку. А он морщил лоб и думал. Может, ему самому хотелось поиграть в войнушку и он боролся с соблазном. А может, он что-то придумывал.