И очень крепко зажмурился в ожидании душистого дождичка.
Подстриженные Темка и папа Андрей шли по людной полуденной улице и торжественно несли на неподвижных шеях свои аккуратно оформленные головы. Они немножко задавались перед всклокоченными нестрижеными прохожими, попадавшимися им на пути.
Но потом сильный порыв ветра выдернул и швырнул заутюженную прядь на лоб папе Андрею, а на Темкиной голове мигом сотворил стожок растрепанного сена. Темка прямо-таки с ужасом схватился руками за голову, но папа Андрей только засмеялся и сдул волосы со своего лба. Тогда Темка тоже решил, что все это пустяки, и тоже засмеялся, и они перестали вышагивать, как надутые страусы, а пошли нормально, как все люди.
— Папа, — попросил Темка, — ну пойдем, пожалуйста, скорее! Я же очень спешу.
— Опять? — возмутился папа Андрей. — Ты один спешишь, а больше никто не торопится?
— Нет, все торопятся, — согласился Темка, — и ты, конечно, тоже. Но почему ты так медленно торопишься? Ты какой-то совсем неспортивный!
Это уже Темка заговорил мамиными словами. Он не раз слышал, как мама Галка сокрушалась, что вышла замуж за такого неспортивного человека. Она говорила, что и в школе, и в институте всегда уважала только спортивных и даже, как она говорит, «встречалась» только со спортивными, а вот вышла замуж за неспортивного. Она не то чтобы очень огорчалась этому, а просто удивлялась: как так могло получиться? Папа Андрей всегда только смеялся при этом, но сейчас почему-то обиделся:
— Я неспортивный? Да я, знаешь… Я знаешь, как прыгал… когда-то, даже в секцию один раз записался… в нашем домоуправлении!
Больше ничем выдающимся из своего спортивного прошлого он явно похвастаться не мог. Темка понял это и не стал продолжать тему. Они молча пошли дальше и дошли до угла.
А на углу трое долговязых парней лет по семнадцать, в джинсах и свитерах, окружили девчонку — такую же долговязую — и не давали ей пройти. Девчонка, видно, была не робкая, она не бросала по сторонам взгляды и призывы о помощи, а сама упрямо и молча пыталась обойти «препятствие». Она делала шаг в сторону, и кто-нибудь из парней тоже делал шаг, не давая ей уйти. Она — шаг, и парни — шаг. Не толкали ее, не хватали, но и проходу ей не было.
Люди спокойно обходили этот островок на тротуаре, и папа Андрей тоже мельком глянул и обошел. День был солнечный. Никто никого не звал на помощь. И лица парней вовсе не были похожи на рожи разбойников, которых Темка недавно видел в одном фильме по телеку. Но все-таки ему что-то в этом не понравилось. Он остановился и спросил раздумчиво:
— Папа, а ты вообще за девочек?
— Конечно, за, — удивился папа Андрей. — А что?
— И я. Только когда я сказал, что я за девочек, так мне Валька сказал, что я изменник Родины.
— Глупый человек твой Валька! Ну идем, идем, ты же спешишь…
Но Темка не двинулся с места.
— Валька, конечно, наверное, глупый… А вообще у нас за девочек только я и Саша. Я только в крайних случаях притворяюсь, что против девочек, но тогда за ними только гоняюсь, а не бью…
Темка говорил все это папе, а сам смотрел на лицо девчонки, которое становилось все более растерянным. Папа Андрей тоже посмотрел на ее закушенную, чуть подрагивающую губу, вздохнул и сказал:
— Постой здесь.
Он вернулся назад, молча взял девчонку за руку. Парни удивленно смотрели на него, но тоже молчали. Папа Андрей подумал и не пошел напролом, а, ведя девчонку за собой, обошел парней сбоку. Они развернулись и наблюдали, как он довел ее до следующего угла и дальше она пошла сама. А папа Андрей не спеша возвращался, вглядываясь в застывшие приближающиеся лица, в которых хоть и не было разбойничьих черт, но и приятных черточек тоже было маловато.
Темка появился неожиданно. Он вынырнул из-за спин парней навстречу отцу. Решительно взял его за руку, точно так же, как отец только что брал девчонку. И повел папу Андрея прямо на парней. Они поколебались и… расступились.
Первым на следующем перекрестке не выдержал и оглянулся Темка. На том углу уже никого не было. И вообще был солнечный день, и было много прохожих. Папа Андрей тоже оглянулся. И почему-то грустно улыбнулся и прижал Темкину голову к своему боку — там, где карман пиджака. Он это сделал, конечно, ласково, но Темка отпрянул — его ухо больно уперлось во что-то железное. Папа Андрей запустил руку в карман и с огорчением извлек будильник.
— Так! — Он глянул на свои часы. — А через десять минут в мастерской перерыв. И на почте — тоже.
Он задумался, вертя в руках будильник. Темка поторопил: