Впрочем, Сеня вскоре появился. Не один — за ним бежала целая команда пацанов. Видно, Сеня их подбил на это дело: они окружили Темку и завели вокруг него хоровод с одним и тем же припевом:
— А Темка — немой! А Темка — немой! А Темка — немой!
Темка сначала хотел лихо улыбнуться, чтобы показать, что ему глубоко наплевать на их шуточки. Но улыбка почему-то получилась у него не лихой, а кривой. Это рассердило Темку, он закусил губу и стал яростно пробиваться через кольцо пацанов. Но те держались крепко. А Сеня закричал:
— Немой! Скажи словечко — выпустим!
И весь хоровод подхватил:
— Скажи словечко — выпустим! Скажи словечко — выпустим!
Темка молчал. Только снова и снова бросался грудью на окружение. К счастью, из подъезда появилась могучая дворничиха тетя Настя. Увидев шумное и подозрительное скопление своих вечных мучителей, она налетела на них тучей:
— А ну отстаньте от мальца! Чего привязались?!
Пацаны бросились врассыпную.
— За что они тебя? — отдуваясь, спросила тетя Настя.
Темка ничего не ответил.
— Ты чего? — обеспокоилась она. — Стукнули куда?
Темка отрицательно помотал головой.
— Ну так что ты — язык проглотил?
Темка только пожал плечами. И молчал.
— Хорошенькое воспитание! — возмутилась тетя Настя. — Его от фингалов выручаешь, а он не то что спасибо — беседовать не желает! Растут детки, растут на нашу голову!
Она тяжело затопала обратно в подъезд — очень обиженная, даже просто оскорбленная в лучших чувствах. Темка виновато смотрел ей вслед, скованный своим обетом молчания. Потом он вздохнул и вновь побрел по двору, послонялся туда-сюда, избегая появляющихся из подъездов людей, отвлекаясь от нестерпимого желания поговорить разглядыванием листьев, камушков, стекляшек. Но и это не очень отвлекало. Темка прямо головой завертел от отчаяния. А потом что-то придумал и побежал со двора.
Он выбежал на улицу, свернул за угол, пробежал еще немножко и с разбегу застыл перед большой стеклянной витриной. За стеклом висели и стояли, но все шли, множество часов — большие и маленькие, старинные и современные и даже одни часы с кукушкой. То есть поначалу Темка, конечно, не знал, что они с кукушкой. Но когда он в надежде уставился именно на эти часы — темного дерева, с затейливой резьбой — открылось окошечко вверху и из него вынырнула остроносая кукушечка, кукукнула один разок и скрылась. Это привело Темку в короткий восторг, но не утешило надолго. Он вздохнул и погрустнел еще больше. Потому что большая стрелка на часах стояла очень далеко от двенадцати — на шестерке. Было только половина третьего.
Но тут Темке снова стало очень интересно: он увидел за стеклом еще часы, которые сами были сделаны из стекла, так что всем видно, что у них внутри — колесики, винтики, маятник… И все это вместе покачивалось, постукивало, крутилось, хитроумно цепляясь друг за дружку. Темка зачарованно уставился на это бесконечное движение времени. И даже на минуточку забыл о своих неприятностях. Однако сидевший у окна часовой мастер, которому Темка заслонил солнечный свет, строго поднял черный окуляр — с глаза на лоб — и постучал согнутым пальцем прямо по расплющенному о стекло Темкиному носу. Только, конечно, с другой стороны. Темка послушно отошел. Еще раз вздохнул и глянул на часы с кукушкой — стрелка сдвинулась всего на два маленьких деления. Темка снова решительно сжал губы и побежал обратно.
А во дворе он встретился лицом к лицу с мамой Галкой, тащившей домой туго набитые сумки и пакеты.
— Всё достала! — сообщила она Темке торжественно. — И конструктор, и кассу для букв… Сейчас обедать будем. Проголодался, сыночка-косыночка?
Темка молча кивнул. Мама Галка не обратила на это внимания и устало плюхнулась на скамейку у подъезда. Рядом с собой она бросила сумки и стала гладить руками свои ноги, про которые папа с гордостью говорил, что они у мамы «начинаются от шеи». Темка не понимал, как это ноги могут начинаться от шеи, но вместе с папой гордился мамиными ногами — длинными и красивыми. Особенно когда она в первые весенние дни после зимних сапог надевала туфли на высоком каблуке и шла по асфальту со звонким цокотом. Цок-цок, цок-цок-цок! Будто маленькие гвоздики забивала.