— Пойдем.
— Ага, ага, пойдем, голубчик, отсюдова! — обрадовался усатый гардеробщик.
Мужчина только глянул на него через очки, но ничего не сказал и повел Темку из кабинета. Вся процессия последовала за ними по коридору в обратном порядке — выздоравливающие дети, гардеробщик, вахтерша, люди в халатах. Темка плелся за мужчиной покорно, уставший от погони и готовый к самому худшему. Но ничего плохого не произошло. Мужчина распахнул дверь в большую светлую палату и сказал:
— Даю тебе ровно десять минут.
И подтолкнул Темку в палату, а сам вышел, прикрыв дверь перед носом толпившейся в коридоре процессии.
— Темка!
С кровати у окна ему тихо и радостно улыбался беленький мальчик, приподнявшийся на локтях.
— Костик!
Темка побежал к нему, вытаскивая апельсины, которые никак не хотели вылезать из карманов его «галифе».
В палате лежали трое мальчиков с забранными в гипс руками, четвертый — с гипсовым воротником, подпиравшим подбородок, а у пятого, как и у Костика, была подвешена нога на каких-то блестящих колесиках и тросиках. Все они с интересом задвигались на кроватях — кто в какую сторону мог — и разглядывали Темку. А он, выдрав наконец из карманов апельсины, положил их на тумбочку и приступил прямо к делу.
— Костик! Во-первых, мы сегодня лужу завалили. Во-вторых, Игорю купили двухколесный велосипед. В-третьих, Валька такой же дурачок, как был, все носится, носится… — Он подумал и добавил вполголоса: — А Женя мне сегодня еще больше понравилась.
— Конечно, она хорошая, — одобрил Костик и обвел рукой палату: — А это мои новые товарищи… Познакомься.
— Тема, — представился Темка. И услышал в ответ пять имен:
— Саша… Вадик… Сережа… Юра… Миша…
— А хотите, — предложил Темка, — я вам кино расскажу? Здесь ведь не показывают, а я в Сочи видел, хотя таких маленьких, как я, не пускают, но для отдыхающих, когда не с кем оставить, все равно пускают. Хотите?
Мальчишки с готовностью закивали, загалдели.
— Ну вот. Очень смешная история. «Пираты двадцатого века» называется. Они тоже все время прыгали, бегали, падали… Только ничего себе не сломали. И там был такой матрос… нет, механик… так он у пирата пистолет стащил незаметно! А пиратик-дурачок глазами на него хлоп-хлоп…
Когда через десять минут очкастый мужчина заглянул в палату, там гремела битва. Одни мальчишки строчили из воображаемых автоматов, положив их на гипсовые сгибы рук. Другие — с подвешенными ногами, — лежа на спине, били из зениток по невидимым самолетам. А тот, что с гипсовым воротником, залег рядом с Темкой под кроватью, и они устроили оттуда пулеметный дуэт:
— Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!
И лица мальчишек потеряли постное больничное выражение, а в их глазах горели веселье, отвага и жизнь.
ВЕЧЕР
Последний дождь лета быстро намочил асфальт и стал наполнять первые лужи. Троллейбусы и машины, поблескивая мокрыми боками, мчались своим путем по мостовой, а тротуары опустели — прохожие прятались под навесы, балконы и прочие выступы домов.
Только Темка не прятался от дождя. Он очень спешил и потому бежал по тротуару напрямик через лужи, подрагивая плечами под мокрой рубашкой.
У часовой мастерской он на секунду притормозил, глянул на знакомые часы с кукушкой. Обе стрелки — большая и маленькая — почти слились на цифре шесть. Темка еще не знал, который час это означает, но уже знал, что шесть это намного больше, чем три, когда он был здесь последний раз. Он огорченно мотнул головой и поскакал через лужи дальше.
Когда он влетел во двор детского сада, дождь несколько поутих. Мокрые разноцветные качели, карусели, лодки-качалки были пусты и неподвижны. Только под полосатым грибком сидела одинокая девочка Женя. Увидев Темку, она радостно пропела:
— Как хорошо-о, что ты прише-ол! А то я пришла навестить моих девочек, а их уже родители разобра-али, а пошел дождь, а я поэтому здесь сижу-у…
Темке очень хотелось посидеть с ней рядом, но он сказал озабоченно:
— Ты еще немножко посиди, и я сейчас приду. Вот только сделаю дело.
— Ой-ёй-ёй, скажите, дело-о… — начала Женя, но Темка уже бежал к дому.
Он взлетел по знакомой лестнице на второй этаж, распахнул дверь и застыл изумленно на пороге. В его родной группе, в комнате, где он провел четыре года, теперь пищали и пели, плакали и смеялись совершенно незнакомые ему люди — трехлетние малыши. Они играли Темкиными игрушками, сидели на Темкиных стульчиках, разглядывали Темкины картинки и даже кружились в маленьком хороводе вокруг самой-самой любимой Темкиной воспитательницы Ларисы Викторовны.