— А день?
— Чего, извиняюсь, «день»? — не понял старик.
— День его рождения не знаете случайно?
— А к чему? — Старик был растерян.
— Ну, не знаю… — Я тоже слегка растерялся от этого искреннего непонимания. — Скажем, чтобы поздравить соседа в день рождения.
На этот счет он мне все объяснил. Про то, что для поздравлений есть дни-праздники всесоюзного и международного значения. И в этом смысле в их квартире дело поставлено толково: все соседи друг друга поздравляют — и на Майские, и на Октябрьские, и с Новым годом, и, само собой, на Женский день. И вообще, живут они в квартире очень дружно, прямо расставаться не хочется, однако расставаться скоро надо, потому что к осени дом сносят и им уже дали смотровые ордера на новые — отдельные — квартиры, где они все, конечно, будут друг без дружки скучать… Вот и супруги Черновы вполне могут подтвердить всё сказанное.
Муж и жена действительно кивали подтверждающе. И неожиданно Чернова впервые подала голос.
— В июне… по-моему, — сказала она.
— Что в июне? — Я поначалу даже не понял.
— В июне, кажется, у Юры день рождения. Я вроде прошлый год в июне за него телеграмму поздравительную принимала.
Вот! Наконец-то после четко-информативного Петелина, после категорически-всезнающего старика я услышал голос человека, который сомневается, который говорит «кажется», «вроде бы», но который все-таки действительно что-то знает о своем соседе, пусть немногое, но нечто теплое, человеческое.
— Скажите, а что вы еще знаете о Сергееве?
Чернова задумалась, а старик вновь стукнул палкой о пол.
— Они с мужем на заводе в разных сменах работают. Им бы при встрече друг про дружку чего узнать, а не то что про соседа.
Чернова не стала оспаривать его слова, даже подтвердила, смущенно улыбнувшись:
— Иван Никитич верно говорит. Мы с мужем в разных сменах. Вот только в субботу-воскресенье вместе. А еще дети…
— Дети, — негромким эхом откликнулся муж.
Теперь я наконец услышал и его голос. Он тоже был похож на голос жены — мужской, конечно, но такой же мягкий, чуть застенчивый.
А Иван Никитич снова объяснил за соседей:
— Они у нас, извиняюсь, многодетные.
— Да? — Я все пытался уйти от разговора со стариком и подключить к беседе Черновых. — Сколько же у вас детей?
— Двое, — улыбнулась Чернова.
— Ну…
— Ничего не «ну»! — строго осадил меня Иван Никитич. — По нынешним временам двое — уже многодетные. С дискуссией в «Литературке» ознакомились?
— Ознакомился. А…
Но старик опять не дал мне проявить инициативу в разговоре, он задал встречный вопрос:
— Извиняюсь, а встречный вопросик можно?
— Конечно.
— Вы что, Федора Максимовича временно заменяете?
Пришлось объяснить, что постоянно. Что теперь я их новый участковый инспектор. Уже неделя, как я приступил к исполнению своих обязанностей. Потому что прежний их участковый Федор Максимович Ковтун ушел на пенсию.
— Все там будем! — бодро пообещал Иван Никитич. — Поздравляю с назначением! Аналогичный случай описан у японского писателя Кобо Абэ. Старый инспектор криминальной полиции ушел на заслуженный отдых, а назначенный вместо него молодой…
Нехорошо перебивать старших, но что же делать, я попросил:
— Давайте-ка вернемся из Японии в нашу родную действительность. Когда вы последний раз видели Сергеева?
— Давно, — подумав, сказала Чернова.
— Давно, — эхом откликнулся ее муж.
А Иван Никитич опять пристукнул палкой.
— Одно скажу точно: в прошлый понедельник его не было. В понедельник я жильцов на воскресник кликал. По уборке нашего двора. Стучал и к Юрию Николаевичу, но не застал.
— А с тех пор?
— А с тех пор воскресников не было.
Старик смотрел на меня ясным взором, искренне убежденный, что ответ его абсолютно исчерпывающий. Мне трудно было ответить ему таким же чистым взглядом. А слов подходящих и вовсе не нашлось. Поэтому я встал, прошелся по комнате, изображая на лице усиленную мыслительную работу, зачем-то подошел к окну и распахнул его. За окном лежала тихая улочка, пустынная в этот вечерний воскресный час. Больше тянуть было нельзя. И я задал последний вопрос:
— Последний вопрос. Что вы думаете обо всем этом?
Черновы растерянно молчали. А Иван Никитич начал обстоятельный рассказ:
— Аналогичный случай описан у французского писателя Жоржа Сименона. Молодой коммивояжер, уходя из дома, не сказал даже консьержке…
Он говорил, а я в который уже раз думал о том, что этой любви — к детективам — все возрасты покорны. От пионеров до пенсионеров. И что история с исчезнувшим Юрием Сергеевым тоже смахивает на детектив, но какой-то несерьезный. Эти улики Петелина, этот свидетель попугай, этот смешной старик… И еще я думал о том, что тоже давно уже замечено: больше всего почему-то любят поговорить те, кого меньше всего хочется слушать. Ну что мне выслушивать Ивана Никитича, который знает «всё», но ничего не знает? Мне бы послушать застенчивых усталых Черновых, а они молчат. Молчат… И я, не слишком вежливо прерывая детективный рассказ старика, повернулся к ним, задал вопрос в упор: