И я пока лишь вспомнил о простом и надёжном велосипеде «Сура». Металлические части можно будет заказывать и в России. Что-то можно заменить и деревом. К сожалению, намного хуже придётся с подшипниками и разными механизмами, особенно с планетарной передачей. В России их будет трудно сделать. Но их отдельными частями намечалось заказывать через разные лица и компании в Швеции и Германии. Я уже узнавал. А заказывать будут Семён Колычев и Тарас Акимов. Думаю, что за деньги и они смогут достать, что мне надо. Частично будет соблюдена и тайна, даже военная. Уж разные подробности они знать не будут. Вообще-то, оба оказались толковыми работниками, но, хотя, как и многие русские люди, иногда топили свои горести в хлебом вине. Если справятся, то и их жизнь может сильно улучшиться. Наша семья, конечно, будет помогать их детям, но о себе они всё-таки обязаны позаботиться сами. А со мной у них появится шанс.
Кстати, с начала февраля я привлёк к своим занятиям самбо и Миколу. Мне требовался партнёр для спаррингов, а щуплый Федот мало подходил для этого. Хотя, и он уже немало окреп, но был для меня слабоват. А вот его жилистый, но немного неловкий старший брат мне вполне подходил. Только и требовалось его подкормить. Недоедал парень. Я и кормил вдоволь, но денег не давал. Всё же отец мог отобрать, ага, для снятия стресса.
Конечно, не забыл я и Александру. Она ещё в имении увлеклась гимнастикой, а теперь постепенно приобщалась и к самбо. Ей ещё требовалось многому научиться, хотя, как и мне, но хоть немного за себя постоять она уже могла. Я начал учить её и киданию ножей, ага, и ножниц. Всё же они чаще всего под рукой. А сестра отблагодарила меня тем, что начала учить грамоте и счёту не только младших детей Колычевых и Акимовых, но и Глашу и Феклушу, хоть и реже. Девушки почти приближались к ней по возрасту. Нет уж, не быть им, как их матерям, прачками! Пусть лучше швейным делом займутся. Вот как мастерская тёти Арины немного расширится, то пойдут они туда ученицами. А пока помогут Александре. И, честно говоря, теперь детей Колычевых и Акимовых чаще можно было встречать в нашей квартире, чем у себя дома. Малышки Варвара и Василиса больше у нас и ночевали. Пусть! Им нужны и хорошее питание, и лучшие условия жизни. Вот как приказчик развернётся у нас в имении, то оба семейства я как раз и отправлю туда!
— Вот, Дормидонт Исаевич, Вам перечень того, чем Вы будете заниматься. Пока Вам на обустройство двести рублей. — Деньги я взял из своих запасов, в том числе и отнятые у стражей порядка. Пусть пойдут на благое дело. — На первое время должно хватить. И это помимо жалования. Можете построить в Берёзовой горке или в имении Александры Павловны свой дом. Где понравится. Вместе с участком земли. В полную Вашу собственность. Деньги для закупок всего необходимого Вам выдаст уже Михаил Петрович. Для этого на него открыт отдельный счёт, и деньги положены. И все письма ему уже написаны. Что необходимо производить, я уже прикинул, но нужные чертежи и другие бумаги Вы получите позже. Через месяц или два будут готовы. А Вам надо оснастить мастерские нужными станками и перевести их на паровые машины. Людей можете начать подбирать уже сейчас. Тех, кто нам нужен, постараюсь нанять и сам.
— Непременно-с, Ваше сиятельство. Всё будет исполнено в точности. Можете не сомневаться.
— Сомневаться буду, Дормидонт Исаевич. Не забывайте, что главным условием нашей совместной работы является верность. Пожалуйста, не предавайте меня и постарайтесь соблюсти тайну. Вы уже наверняка знаете, что все мои прежние рисунки и описания по новой одежде изъяты и как бы потеряны жандармами. Если честно, они их, похоже, просто продали и, подозреваю, иностранцам. Скорее всего, французам. Может, и англичанам? Такие дела называются промышленным шпионажем. Так что, считайте себя как бы на войне. Хоть ничем таким тайным мы заниматься не будем, но наши идеи и разработки могут быть украдены, и мы потеряем большие деньги. И я этого не потерплю! À la guerre comme à la guerre!
Глава 21
Глава 21.
Заслуженное признание?
— Э, Ваше сиятельство, конечно, я буду Вам верен. Можете не сомневаться! Даже жандармам ничего не расскажу!
Тут приказчик, конечно, слишком загнул. Веры к нему у меня не было ни на грошь. Но и работники мне требовалось. Хоть такие!
— Кстати, Дормидонт Исаевич, а Вы сами не продавали там на сторону сведения о производимой в Доме Моды одежде? Хоть он и принадлежит в основном Юсуповым. Понимаете, что это, прежде всего, потеря наших денег. Ту долю, что будет выделено мне от всех доходов, я намерен потратить на нашу фабрику.
— Э, Ваше Сиятельство, лично я ничего не продавал. Но мне известны некоторые работники, что имели не совсем порядочные дела с некоторыми сторонними мастерскими в Петербурге и ещё иностранцами. Возможно, что-то из части моделей и продали?
— Что же, список мне и что они там и кому могли продать. И князя Николая и княгиню Татьяну больше не бойтесь и постарайтесь с ними и их доверенными людьми дел не иметь, и никому ничего не сообщать. А в имении сделайте небольшие подарки нужным людям в волости и покажите грамоту от меня. Хоть я пока только юнец, но уж точно поостерегутся Вас трогать. Если что, напишите мне или приезжайте сами. Что-нибудь придумаем. И успеха Вам, Дормидонт Исаевич! С Богом! Если справимся, то Ваше имя точно останется в истории авиации России! И Ваших детей тоже!
Да, приказчик имел большую семью — троих сыновей и двух дочерей. И старший из них был лишь на несколько лет старше меня. Конечно, сильно задумаешься! В свои сорок лет он потерял как бы всё. Ну, да, когда паны дерутся, то у хлопцев чубы трещат. И, да, мал камушек, но всё-таки…, э, вреден!
Нежданно для меня, Дормидонт Исаевич передал мне, надо же, и записку от княжны Татьяны. Написала таки! Она была короткой. Девочка сожалела о последних решениях своих родителей, сильно недоумевала по этому поводу и просила не обижаться на них. И она сообщала, что не хотела бы терять мою дружбу и обещала свою. И я так толком и не уяснил, как её понять. Обычно женщины обещают свою дружбу тем мужчинам, что им не особо интересны. А любить они будут других. Но мы ещё только дети! И нам до любви ещё далеко. Ладно, будем считать, что пока между нами мир, дружба и, ага, жвачка, то есть, обещания. И Николая Борисовича топить я пока не буду. Но чуть что, пожалеет! И Татьяну Александровну, наверное, особо волновать не стоит. Пусть проживёт подольше. Не хочу, чтобы Татьяне было больно. Так что, отказ от дома мне только на пользу. Потом, как считается, и чувства в разлуке проверяются. Ну, у меня пока и привязанностей к девочке не было и, надеюсь, и далее не появятся. Чем больше времени пройдёт без встреч, тем скорее мы забудем друг о друге. Наверное, разойдёмся, как в море корабли?
А ещё мне немного стало известно и о князьях Барятинских, об их отношении к нашей семье. А другие пока и не интересовали. Приказчик сообщил, что его знакомые слуги в доме Юсуповых как будто слышали, что это семейство как бы полностью поддержало чету Юсуповых. По крайней мере, такие разговоры меж ними велись, и кое-какие обещания были даны. Конечно, никто из Юсуповых и Барятинских не считал нас важными людьми, и решения были приняты как бы мимоходом, в двух словах. Что же, и они мне были не нужны. Значит, тоже отказ от нашего дома. Пусть эти семейства были весьма близки к императорский фамилии и только так могли мешать и вредить нам. Значит, придётся как-то бороться против их произвола. И мне в ближайшее время и особо дёргаться не надо. Пусть всё идёт своим чередом. А там дальше видно будет.
Да, мне всё-таки приходилось держаться настороже. Я знал из подслушанных разговоров в гимназии, что «Интернационал» стал распространяться в Петербурге. Ещё в конце января один гимназист даже показывал своим доверенным приятелям листки с нотами и, похоже, словами. Правда, я их не трогал, но вот с нотами ознакомил, на удивление, Пётр Черняев. Он даже хотел, чтобы я как-нибудь сыграл их ему на гитаре или даже на фортепиано, что находились в классе пения. Мол, просто интересно, что за музыка. Ну, это уже слишком! Уж мне пока на каторгу на десять, а то и больше лет, как участники митинга в декабре, нисколько не хотелось. И меня, как автора песни, тоже наверняка искали. Не знаю, может, его ко мне подослали, а, может, и на самом деле интересно было? Уж у Петра с музыкой не совсем ладилось.