Честно говоря, и сейчас сильно опасался. Не поймут ведь. Про тротил, к счастью, пока не так много известно. И оба столяра точно не поймут, для чего я заказал им деревянные и металлические стаканчики да полые деревянные трубки определённой формы. И небольшие деревянные шарики. Потому что фарфоровых мне пока не достать, да и не надо. И, конечно, шероховатые металлические стержни. И некоторые металлические детали нужной формы.
Так что, всё у меня должно получиться. Лишь бы тайну, ну, секретность соблюсти. Вот это самое главное.
Помимо скучных работ, были и некоторые радостные новости. В конце месяца нас пригласили в германское посольство. И тётя Арина, и Александра порадовались за меня. Хотя, и за себя. Было за что. Оказалось, что немцы не только напечатали мои книги, но и начали шить у себя в Германии самую разную новую одежду. Всё нам и показали, и вручили положенные образцы. По сотне книг на иностранных языках и почти весь русский тираж уже прибыли в Петербург. Тётя Арина сразу же решила продавать их в магазине готовой одежды при мастерской. А за границей продажи книг и одежды, оказывается, уже начались, и довольно успешно. Надеюсь, что нас не обманут. Потом, немцы уже начали обустройство филиала Дома Моды «Wejmar» и в Петербурге. Там намечалось шить новую одежду для менее обеспеченных слоёв населения. Хотя, и дорогую одежду, но отличную от продукции мастерской «Арина» и Дома Моды «Татьяна». Если подумать, мы сами создали себе конкурентов, но, что делать, возможности у нас не те. А ещё начались поставки разного оборудования для мастерских у нас в имении и Киреше. И некоторых запчастей для велосипеда. Всё-таки отдал я барону все свои разработки насчёт «Суры», теперь уже «Волхова» или «Volhov». Хотя, целого семейства велосипедов. Зато будут немецкие патенты, и тоже на моё имя. Пока на рассмотрении, но, вроде, скоро должны выдать. А вот многие наши прошения на российские привилегии явно надолго застряли в петербургских конторах. Жаль, но нам к этому времени выдали привилегии лишь на охотничью или защитную одежду. Наверное, Великому князю Николаю Николаевичу пока было не до нас и шитья новой одежды. Так-то, для него это не самые важные и нужные мелочи. Понятно, что надвигающаяся война требовала пристального внимания, хоть об этом открыто и не объявлялось, Главнокомандующего русской армии. Не мне судить, но, судя по памяти, не самого лучшего.
В начале апреля Дормидонт Исаевич приехал в Петербург и запросил у меня самые подробнейшие, ага, инструкции. Ну, нужные указания я ему дал. Хотя, он и сам с усами. Вот бороды у него не было. Любил он иностранные манеры, оттого и не носил её. Хотя, я и сам не особо обожал бородачей. Мой управляющий сообщил, что нанял в столице нескольких работников и ещё немного крестьян в Киреше. Потом, узнав о намечавшихся стройках, они и сами стали обращаться к нему со всей округи, в том числе и строительные артели. Как только сойдёт снег и высохнет земля, так работы и начнутся. Пока вовсю завозились и готовились нужные материалы. А в мастерской в нашем имении началась и установка паровиков и другого нужного оборудования. А ещё мы с нетерпением ждали и поступления кое-каких сельхозмашин.
Да, быстро немцы подсуетились. Хотя, чего тут зевать? Новые рынки приобрели. И нам же доходы будут и, главное, их технологии.
И вот четвёртого апреля в консерватории состоялся очередной концерт с нашим участием. Александра должна была исполнить пару песен, но моё участие, к сожалению, было скромным. Я лишь слегка подыграл ей на гитаре вместе с небольшим оркестром из учеников при исполнении «La Peregrinación» или «Паломничества». Так-то, это и на ход концерта никакого влияния не оказало. Хоть я сам сначала не хотел участвовать, но сестра попросила поддержать её. Чтобы чувствовать себя уверенней. Почему бы и нет?
На этот раз концерт начался с как бы моей песенки, хоть и детской, но исполненной как шуточная. Под оркестр из учеников несколько молоденьких учениц, как бы рассерженных и обращаясь к растерянному парню, задорно спели «Alouette, gentille alouette»:
— Alouette, gentille alouette,
Alouette, je te plumerai,
Je te plumerai la tête.
Je te plumerai la tête.
Et la tête! Et la tête!
Alouette! Alouette!
(Жаворонок, славный жаворонок,
Жаворонок, я тебя ощиплю.
Я тебе ощиплю голову.
Я тебе ощиплю голову.
И голову! И голову!
Жаворонок! Жаворонок!)
Получилось, что парень как бы не смог выбрать себе подружку. Вот красавицы и решили его наказать, ощипав голову. А потом уже пошли клюв, глаза, шея, крылья, лапки, хвост и спина. Да, смешно вышло и немного и со смыслом, но в меру. Публика приняла песенку спокойно. Всю группу даже вызвали на «бис».
Жаль, что собравшиеся публике как раз и больше нравятся песни на французском языке. Это же, если постоянно участвовать, сколько их надо на эти концерты! А ведь я не француз. Не так уж много французских песен сохранилось в моей памяти. А выдавать русские песни за французские мне никак не хотелось. Ладно, музыку переводить не надо. А тексты? Я ведь не светоч русской поэзии! Французский мне не родной! Меня тётя Арина вырастила на русском языке! Может и не получиться. Разве что в крайнем случае. Так и так придётся позже перейти на английские песни.
После пары номеров других авторов, уже Александра душевно спела «La Peregrinación» на испанском языке:
— A la huella, a la huella
José y María
Por las pampas heladas
Cardos y ortigas.
Да, этот язык Александра не знала. Но она отлично вызубрила весь текст, написанный мной русскими буквами. К счастью, и эта милая песня хорошо сохранилась в моей памяти. А произношение ей подправил уже сам. Я ранее тоже почти не знал испанского, но после латинского изучать его было намного легче. Да, и сейчас не совсем освоил, но слегка разговаривать уже мог.
Конечно, публика сразу уловила схожесть песни с «Лебединым вальсом». Этот номер, вообще-то, надо было ставить ближе к концу, но высокие особы и профессора консерватории решили закончить концерт церковными песнями, и этим нам сильно помогли. Хотя, через несколько дней Светлая Пасха. Ну, да, великий праздник. И тут тоже получилось как в прошлый раз. Именно «La Peregrinación» задала тон концерту. Едва Александра начала петь, весь зал, можно сказать, замер. А в конце последовали сильные овации. Пришлось нам выходить на «бис». Но тут по моей просьбе оркестр нежданно заиграл «Лебединый вальс», и мы с сестрой закружилась по сцене в быстром вальсе. Не хуже балерин! Я в ученической форме, а она — в длинном бело-голубом платье. Да, красиво смотрелись, особенно моя сестра! Она точно была похожа на белую лебедицу! Вот я больше тянул на серого гуся. Ну, да, жили у бабуси два весёлых гуся…
Думаю, что тётя Арина осталась довольной. Они с Иваном Фёдоровичем как раз находились в зале. Жаль, что перед разлукой. Полковник уже получил назначение и скоро должен был выехать в Одессу. Люди не знали, но война уже была не за горами. Несмотря ни на что, история, похоже, никак не желала сворачивать со своего пути. Явно кто-то сильно хотел воевать. И тут я был бессилен.
Конечно, это было чистым озорством и самоуправством, но после вальса нас встретили ещё большие овации. На этот раз сестра спела «Паломничество» уже на русском языке:
— Вот Иосиф с Марией,
Шаг и ещё шаг
Сквозь репейник с крапивой,
Сквозь холод и мрак.
И в третий раз последовали сильные овации. Но больше я уже не озорничал. Хотя, никто мне осуждающего слова не сказал. Сами профессора были довольны. Публика же просто посчитает, что так было задумано. Потом, и моё участие в концерте закончилось.