В общем, как будто все, особенно другие князья Куракины и бастарды моего деда Александра, подозревали, что такие щедрые подарки моей бабушке от Великого герцога были неспроста. Потом, оказывается, успели распространиться и разные нехорошие слухи. Тем не менее, тихое венчание в какой-то веймарской церкви, ладно хоть произведённое православным священником, и скромная свадьба состоялись. Но через четыре неполных месяца князь Александр Куракин, совсем уже захворавший, скончался. Оказалось, что и мой отец родился через семь месяцев после свадьбы. Будто и к самому венчанию имелось немало вопросов, но что там конкретно, тётя не знала. Ещё и оказалось, что, несмотря на великое уважение к самому князю Александру Куракину даже после смерти и пышные похороны в Павловске, оно, вроде, по настоянию брата деда Алексея, никак не было оказано его вдове и сыну. Им как будто негласно даже было запрещено приезжать в Российскую империю, и их права ни на княжеский титул, ни на имущество пойойного не были признаны, конечно, прежде всего, самим царём Александром Павловичем. И ничего сделать было невозможно!
И вплоть до смерти Великого герцога Карла Августа мои бабушка, хотя, как бы и являвшаяся его любовницей, и отец, и явно ведь вынужденно, жили при герцогском Дворе. Но потом, вроде, и по настоянию нового Великого герцога Карла Фридриха, они всё-таки были вынуждены выехать в Российскую империю. И, к счастью, их пустили. Правда, тогда уже и времена изменились, и царь был другой. Но к этому времени всё наследство дедушки, и как бы согласно его завещанию, было уже поделено. Потом, и бабушку, и отца ни другие Куракины, ни побочные дети деда бароны Вревские и Сердобины не признали и не приняли. Единственное, лишь только немалыми хлопотами у императора Николая Павловича баронессе Агнессе удалось вытребовать подтверждения титулов княгини для себя и князя для сына. Оказалось, что дед всё-таки успел оставить какое-то письмо к царю Александру Павловичу. Вроде, оно было на время потеряно и только потом найдено. Хорошо, что царь Николай Павлович новоявленным княгине и князю как бы в поддержку и на прокорм имение выделил. Потому бабушке всё-таки удалось вырасти сына. Но вот создать новую семью с другими знатными мужчинами ей самой не удалось, а с кавалерами попроще уже сама не захотела связываться. И опять подвели здоровье и перенесённые потрясения, и моя бабушка умерла совсем молодой, даже не дожив и до сорока. Хотя, и мать тоже...
Вот так и получается, что я как бы и князь из рода Куракиных! Но, с другой стороны, и почти немец! Да, намутили дедушка с бабушкой! И как мне тут разобраться? И надо ли?
*
- Ну и что Вам такое интересное, Иван Карлович, рассказал этот мальчишка? А то что-то Вы слишком взволнованы!
- Э, Николай Якофлефич, он, оказыфается, не Переферзефф, а сын князя Пафла Куракина. И ещё его пригласили в консерфаторию.
- Что князь, так это не такая уж и тайна. В деле мальчика об этом указано с самого начала. Просто его тётя написала прошение о сохранении инкогнито. Но раз теперь сам признался, то на эту просьбу уже можно не обращать внимания. Хотя, всё равно он наш ученик. Да, весьма неплохие мелодии и песни на концерте мальчик исполнил. Правда, отметился он ещё на детском балу у Юсуповых. А до этого, получается, таился. И голос у него хороший оказался. Даже сам удивлён! Ведь и что-то из вещей Петра Ильича Чайковского сыграл. Особенно танец неплох. А тот и нашу Петербургскую консерваторию закончил, так и со многими профессорами сильно дружен. Вот они, хоть и немного запоздало, и заинтересовались этим мальчиком. Хотя, Иван Карлович, похоже, Вас что-то другое взволновало?
- Э, Николай Якофлефич, так теперь получается, что мальчик ещё и барон фон Либендорф. Федь фладение его бабушки ф Феймаре никто не отнимал. Он до сих пор за ним числится! И титул тоже так за ним и остался! И ещё ф Феймаре многие до сих пор считают, что отец мальчика побочный сын Феликого герцога Карла Афгуста, а князь Куракин просто согласился признать его сфоим и оттого женился на фрайфрау Агнессе фон Либендорф.
- О, даже так? А Вы, Иван Карлович, откуда знаете?
- Так, Николай Якофлефич, у меня брат Адольф ф имени Либендорф упрафляющим служит. Фот он как-то и написал!
*
Петербургская консерватория располагалась на Театральной площади, если так подумать, и не так далеко от нашего Столярного переулка. Как и ожидалось, нас с тётей там встретили тепло. Именитый профессор тут же пригласил к себе нескольких своих коллег, ожидаемо оказавшихся музыкантами и даже знаменитыми композиторами. Хоть я и слышал немного о некоторых из них, но вживую никогда не видел. А тут нас встретили Модест Петрович Мусоргский и Александр Порфирьевич Бородин, в сущности, ещё вполне мужчины в расцвете сил, всего лет под сорок и чуть больше, но уже великие композиторы. Конечно, мы были сильно польщены, но и возбуждены, и напряжены. Жаль, но других музыкантов мы не знали. Хотя, одна молодая и симпатичная женщина оказалась пианисткой Анной Николаевной Есиповой. Кажется, в гимназии мои одноклассники как-то обсуждали новости о ней! Вроде, ученица Фёдора Ивановича и вполне знаменитая пианистка. И она даже одарила меня ласковой улыбкой. Вот тётю Арину просто оглядела, но весьма внимательно. Понятно, что женщины. Но, похоже, она ей понравилась. У меня тётя Арина вполне умеет держать себя при людях. Жаль, что мы похуже одеты, чем хозяева.