Мы проехали вдоль того же старого школьного стадиона, чтобы спуститься по узкой дорожке к озе-ру. Мне ни сколько не сложно было катить впереди себя эту громоздкую коляску, даже наоборот, мне было в радость ухаживать за папой, имея огромное желание сделать всё для его полного исцеления и восстановления. Я считала, что я также виновата в том, что у отца случился инсульт. Возможно, раньше мне нужно было уделять своим родным немного больше внимания, и папина внезапная хворь ─ это сигнал, что я нужна своей семье. К отцу, за этих пару месяцев, лишь частично вернулась возможность разговаривать, и очень часто он ещё глотал слова. И пока с трудом удавалось ходить, дома он использовал для этого деревянную трость.
Я подкатила его к самому основанию воды, и зафиксировала тележку. Озеро дышало на нас потря-сающей свежестью и, неосязаемой людским умом, таинственностью. Я присела на корточки возле па-пиных ног, облокачиваясь на боковые ручки коляски.
-Не нужно отворачиваться от собственных ошибок, - услышала я папин голос.
Он смотрел на меня сверху вниз, и, взяв мою руку в свою ладонь, тяжело вздохнул.
-О чём ты? - сухо спросила я, смотря вдаль на несмелое волнение воды.
-Он приезжал ко мне, - спокойно ответил папа.
-Кто приезжал? - недоуменно скривилась я.
-Михаил. Он был у меня около месяца назад. У нас сложился достаточно долгий и серьезный разго-вор, - пояснил папа. - Сначала я подумал, что ему опять требуется юридическая консультация, но ока-залось, он приехал поговорить о тебе.
Я совершенно не удивлена этой новости. Меня больше удивляет то, что только спустя такое время папа решился рассказать мне об этом. Все эти месяцы он ежедневно звонил мне, закидывал тысячами сообщений, что мне даже пришлось поменять номер. Несколько раз он являлся ко мне домой, подка-рауливал возле института, просил Дашу устроить нам встречу, короче совершал множество шагов, что-бы встретиться и поговорить со мной, но я проворно всегда уходила от этого. Я начисто вычеркнула его из своей жизни. Он как наркотик, или ты попадаешь под его зависимость и умираешь, или отрезаешь по живому и живёшь дальше в здоровом счастливом мире. Только вот счастье что-то давно не посеща-ло мою душу. Практически с того момента, когда я собравшись приготовить ему ужин, встретилась с глазу на глаз с его бывшей женой. Михаил поселил во мне пустоту и беспощадную болезненность. Он как будто завязал меня в тугой узел, параллельно пуская в длинный лабиринт с завязанными глазами. Именно так я чувствую себя уже пару месяцев. Мне нужно вырвать его из своей жизни, но воспомина-ния невозможно вырвать из своей головы. Невозможно забыть о том, о чём ты вспоминаешь, когда за-крываешь глаза, и от тех сладостных моментов невольно прикусываешь губу.
Теперь каждая неудача связана с его появлением в моей жизни. Если я неожиданно ломаю ноготь, ударяюсь локтём о дверной косяк, проваливаю свой доклад перед огромной аудиторией, или упускаю последнее парковочное место, то перед глазами я вижу только его лицо, и от этого ненавижу его ещё больше.
-Я не хочу о нём ничего знать, - усмехнулась я, - этого человека больше не существует в моей жиз-ни, и разговаривать о нём, это, то же самое, что пытаться надуть лопнувший воздушный шарик.
-Саша, я не знаю, за что он просил у меня прощения. Да если честно и не хочу этого знать. Если он чем-то обидел тебя, то знай, что он искренне раскаивается в этом, иначе он бы не приехал ко мне. Я не понимаю, почему ты скрывала от нас с мамой это?
-Пап, всё в прошлом. Прошу тебя давай забудем навеки этот разговор. Я не посвящала вас в это, так как это было не слишком значимое событие в моей жизни, - отрешённо оправдывалась я.
Папа хмыкнул, услышав мой ответ, и также засмотрелся на успокаивающий пейзаж этого места.
Если бы у меня была машина времени, я бы возвратилась назад в тот день, и предотвратила ту си-туацию, которая загнала меня в чудовищную депрессию, из которой я так долго не могу найти выход. Я бы не наговорила ему по пьянее в тот вечер столько гадостей, и не спровоцировала его на такой бесов-ской устрашающий поступок.
-Он пояснил мне одну истину, которая постоянно была в моей голове, но я не хотел признавать её, - печально протянул папа. - Ты не будешь хорошим юристом. Я должен признать это. Я так мечтал об этом, что бы вы с сестрой стали мне хорошей заменой, и были успешны в этом деле. Я думал, что так смогу гордиться вами полностью. Но очутившись одной ногой на том свете, я отчётливо понял, что и так всегда гордился вами. Вы моё самое бесценное сокровище в жизни.
-Я получу диплом, и мы все вместе станем самой дружной, профессионально подкованной, семьей в городе, вот увидишь! - похлопала я папу по колену.
Он притянул меня к себе и поцеловал мою голову.
-Диплом, конечно же, не станет лишним документом в твоей жизни, но ты не хочешь этого. Поэтому ты должна полететь в Нью-Йорк. Ты должна окончить эту школу. Михаил прав, это твое истинное призвание. И я совершенно зря заставил тебя поступить на юридический. Я так жалею о том, что ты упустила столько лет, уделяя внимание совершенно постылому для тебя занятию.
-Папа, ну о чём ты говоришь. Я не могу сейчас бросить тебя, и маму в такое тяжелое для вас время. Да и сестре сейчас очень нужна моя помощь. А самое главное ─ от него я не приму это. Мне ничего не нужно от этого человека, повторяю, - раздосадовано доказывала я.
-Доченька, за нас можешь не переживать. Я нахожусь в надёжных маминых руках. Она даже рада тому, что первый раз за всю жизнь я уделяю ей столько своего внимания. А сестра справиться сама, она хороший специалист, я это знаю. Тебе не о чем беспокоиться.
Видимо разговор с моим отцом стал последней соломинкой для Михаила, так как ровно месяц назад он перестал искать со мной встречи, и оставил меня в покое. Даже представить не могу, какого рода был этот разговор. Он приехал подкупить моего отца благородным поступком в виде оплаты дорого-стоящего обучения? Интересно, он упомянул о том, что параллельно встречаясь со мной, он кувыркался в постели со своей любовницей, что лечил маму неизвестно какими лекарствами, пытаясь спасти её для того, чтобы увеличить свою значимость в её жизни, и самое главное, что в порыве дикой злости его руки оказались на моей шее.
Моя жизнь превратилась в тошнотворную обыденность, доверху заполненную работой и учёбой. Время от времени, на выходных, мне удавалось кое-как отдохнуть, хотя нельзя было назвать отдыхом то, когда, лёжа на своей кровати, по тебе кто-то прыгает и толчется, словно по футбольном поле. Катя часто просила меня забирать к себе на выходные Тёмыча, так как сама была по уши в работе, а муж часто ездил в командировки.
В очередной его попытке сделать из моей кровати батут, я поймала этого бойкого чёрноволосого мальчика и крепко, привлекши его к себе, обняла. Он как моё лекарство от всех бед. Когда становиться слишком грустно, мне достаточно вспомнить его весёлое выражение лица и аромат детства, которым пахнет его кожа, и сразу на душе становиться тепло и радостно. Я поцеловала его в щёку, затем в дру-гую, потом в глазки, и, на мгновенье, мои губы задержались на его лбу, и я ощутила несильный жар.
-Ну-ка, малыш, давай с тобой поиграем в доктора, и измерим твою температуру, - обратилась я к мальчику, вскакивая с кровати и направляясь к аптечке.
Тёмыч весело захлопал в ладоши, предвкушая начало интересной занятной игры.
-Кать, у него опять температура. Уже второй раз за неделю. Я думаю, завтра нужно срочно обра-титься к врачу, - беспокойно сообщила я в трубку сестре.
-Какая? Высокая? - спросила сестра.
-Тридцать семь и восемь, - ответила я.
-О, Господи! Съездишь завтра с ним опять в детскую консультацию, я сейчас же позвоню нашему доктору. У меня завтра заседание, его невозможно перенести.