Информация о поджоге нашего свиноводческого комплекса, о следствии по данному факту, об предполагаемых исполнителях и заказчике муссировалась во всех СМИ. От имени нашей семьи все комментарии давает Михаил.
Все дни немало звонков любопыствующих, искренне и неискренне сопереживающих поступало и поступает на мой телефон. Я отвечаю только очень близким людям. В их числе семья Степана и моя подруга Светлана, разговоры с которой хоть отчасти, но поднимают градус моего настроения.
- Привет, Любаша! - слышу в трубке оптимистичный Светкин голос. - Ты как, дорогая?
- Привет, Светуль, - в отличие от подруги отвечаю без особого оптимизма. - Все нормально насколько это возможно.
- Не поняла что-то, Любонька? Твою свекровь, эту пиздоблядскую мудоебину, арестовали все же, а в твоем голосе вселенская тоска, будто умер кто-то. У тебя же завтра, насколько помню твоё расписание, занятия в лингве? - не меняя тона голоса выстреливает рядом вопросов Светулек.
- Да, утром поеду на занятия, - отвечаю подруге, роня себя на стул от слабости.
- Ага, хорошо, друг мой альцгеймер ещё все же не начал развлекаться играми разума с моим мозгом. Так вот, пока я при полной памяти, предлагаю встретиться после твоих занятий в кафешулЕ и отпраздновать факт ареста Фурии Гарпии кофе и сладостями. Хотя в отличие от тебя я все же бахну соточку коньячишки, - смеясь, говорит мне подруга.
- Хорошо, милая, давай пока договоримся, но я не уверена, что получится. Мне ещё надо на квартиру к Степану заехать, проверить ход ремонта. Да, и сама знаешь, в моей жизни сейчас совсем как-то нестабильно. Все может измениться в любой момент.
На следующий день нам с подругой так и не удаётся встретиться.
Соблюдая требования своего адвокат, который строго настрого запретил мне вступать в какие бы то ни было переговоры с семьёй Гаврик, я старательно избегаю всяких пересечений с отцом Анатолия и моим бывшим мужем.
После многократных и бесплодных попыток связаться со мной по телефону и встретиться, эти два крайне неприятных персонажа все нашли меня, нагрянули по мою душу и умудрились вывернуть её наизнанку.
Завершаю последний урок в достаточно хорошем настроении. Несмотря на постоянную изжогу, боль в желудке и тошноту, сегодня чувствуя себя более сносно, успела заскочить на квартиру Степана ещё до занятий. О чем уже сообщила Светке, оставив место и время нашей встречи без изменений.
После урока в Анютин кабинет захожу с намерением одеться и сразу выдвинуться в кафешку, где меня должна ждать подруга.
Открыв дверь и увидев отца и сына Гаврик, моё настроение падает на нулевую отметку.
- Чем обязана? - произношу без приветствия, тяжело вздыхая и ощущая неприятное жжение в межреберной области и горечь во рту.
- Люба, добрый день, - мягко обращается ко мне Дмитрий Юрьевич, в то время как Анатолий зло зыркает на меня глазами. - Хотим с тобой мирно поговорить. Мы же, Люба, ещё все же семья, почему бы нам не попытаться решить все вопросы по-семейному, мирным путем.
Пока свекр сообщает о цели визита, я набираю эсэмэс Михаилу и Светлане. Обоим сообщаю, что у меня в кабинете Гаврики. Мишу прошу срочно приехать, а подругу - меня не ждать.
Отправив сообщения, поднимаю глаза на сидящих.
- Что Вы, Дмитрий Юрьевич, имеете ввиду? И что нужно от меня? - задаю вопрос, ковыряясь в своей сумке в поисках гастала. Если сейчас не разжую таблетку, то задохнусь от горечи во рту.
- Люба, мы хотим, чтобы ты забрала свое заявление из полиции, и чтобы дело на Анну закрыли, - свекр произносит без тени сомнения слова, от которых у меня глаза лезут на лоб. - Ты же понимаешь, Анна уже не молодая, ей в колонию никак нельзя. Она там погибнет.
На последние слова свекра меня так и подмывает сказать, что может именно в колонию АнВасе надо, пусть попытается там установить свои порядки. По фени, думаю, у неё ботать отлично получится.
- Не могу Вам ничем помочь. Я никакого заявления не писала, потому что не имею никакого отношения к данному объекту, - отвечаю коротко.
- Вероятно, я неправильно выразился, - как можно более примирительно старается говорить отец Анатолия. - Ты же все прекрасно понимаешь, и мы тоже. Дмитрий ваш общий с Анатолием сын и наш внук. Значит, это все же наше личное внутрисемейное дело. Ну, неужели мы не сможем сами во всем разобраться?
Смотрю на свекра и мне его искренне жаль становится. По сути своей он не такой уж и плохой человек. Их пара со свекровью мне всегда напоминала героев сказки Пушкина "Сказ о рыбаке и рыбке". Анна Васильевна всю жизнь лезла вон из кожи, чтобы быть Владычицей морской. Муж жене своей не перечил, мочаливо поддакивал, работал и домашние дела ещё тащил, потому как владычица его не считала нужным марать свои рученьки.
Пожалев старика мысленно, вслух говорю то, что должно, поставить точку в нашем разговоре.
- Я правильно понимаю, Вы считаете, что организация группы лиц для поджога частной собственности и нанесение ущерба бизнесу частного лица - это личное дело? - произношу, недобро хмыкая и похохатывая.
- За чем ты, Люба, так оскорбительно говоришь и ещё смеёшься над нами, - насупив брови, запальчиво говорит Дмитрий Юрьевич.
- Говорю, как есть, уважаемый свекр, больше мне добавить нечего, кроме того, - стараюсь быть совершенно спокойной. - что каждый должен отвечать за свои дела и поступки.
- Заговорила она как, - вступает в разговор Анатолий. - Про дела и поступки нам тут морали читать решила. Да, это ты, с-с-с-...зараза, во всем винота. Из-за тебя меня и мать уволили. И если бы ты, Любка, не была такой жадной паучихой, то ничего бы и не произошло. Отдала бы мне половину, и разошлись, как в море корабли. А ты…
- Так, Анатолий, остановись уже на сказанном тобой. Первое, на свои должности ты и твоя мать попали и столько лет продержались только благодаря мне и моему умению ладить с людьми. Из своих кресел вы вылетели по собственной глупости. Ты - из-за жадности. Анна Васильевна по причине неуемной жажды власти, распущенного поведения с подчиненными и не желания вести себя корректно с коллегами по цеху, - стараюсь объяснить человеку, который, как и его мамаша, слушать и слышать не привык никого кроме себя драгоценного.
- Ты ху-ху-у…ерунду мне не говори. Она, видите ли, меня и мать устроила на должности. Кто ты такая, чтобы нас устраивать? Кто мы с моей мамой, и кто - ты? Ты - замухрышка,...- Анатолий традиционно начинает очень быстро заводиться, теряя ощущение дна и берегов.
Даже не успеваю сформулировать мысль, как с шумом открывается дверь, в её проёме появляется Михаил и представитель полиции. Они оба объясняют нашим бывшим родственникам порядок обсуждения вопросов, которые касаются гражданского дела супругов Гаврик и уголовного дела, открытого в отношении Анны Васильевны Гаврик.
Чувствую себя настолько себя вымотанной, что просто беру свои вещи и выхожу из кабинета. Оказавшись на улице, иду туда, куда меня несут ноги.
В себя прихожу на скамейке в парке. Вернее, в чувства меня приводит детский голосок.
- Теть, а теть, тебя обидели? - услышав такие простые слова, поднимаю голову и вижу перед собой мальчонку лет трех-четырёх. - Тебя некому зафитить, да? А хочефь я тебя буду зафифать? Ну, буду твоим зафитником, а?
Слушая юного защитника, начинаю улыбаться. Мальчишка мне тоже лыбится, ручонками своими вытирая с моих щек слезы.