Глава 6
Войдя в подвал хозяина дома, волевым решением держу свою челюсть, чтобы она, не дай Бог, с грохотом не рухнула на наливной пол.
Поразить моё воображение достаточно сложно, потому как я сама ещё тот запасливый хомячок, но самой себе могу признаться совершенно точно, что Степан по домовитости обошёл меня по всем параметрам.
Его подвал - это бункер стратегических запасов продуктов от сыпучки разных видов, овощей и всевозможных закаток до мясной продукции от охлажденки в вакуумных упаковках до глубокой заморозки. В отдельной морозилке, которую сам Степан назвал "нештячки", удалось найти не только мороженое, пирожное, но и другую разную кондитерку и даже хлеб.
- Да уж, Степан! Искренне потрясена! Нет, Вы все же сумели поразить меня в самое сердце! - с восторгом выдаю я, не задумываясь о том, в каком контексте услышит и поймет мои слова мужчина.
- Ой, Любушка-голубушка, если честно, я, конечно, старался, но не на все сто процентов. С такой темпераментной и отзывчивой женщиной как ты мужику можно и совсем не быть королём секса, - выдаёт алаверды Степан, попадая в смысл моих слов, как пальцем в небо.
Несмотря на свои 178-ь сантиметров роста, на Степана мне все же приходится смотреть снизу вверх.
Приподняв голову, взглядом утыкаюсь в глаза мужчины, вижу в них активную мыслительную работу. Понимаю, Степан осознав, что ляпнул чушь, ищет выход из сложившейся ситуации.
Видно не придумав ничего путного, он просто ловко, по-хозяйски обнимает меня загребущими ручищами и накрывает мои губы своими.
В этот раз все манипуляции Степан выполняет бережно и нежно, будто опасаясь получить по голове. Вишенкой на торте его тактильного признания своей вины становится громкий чмок в кончик моего носа.
Я, традиционно ошалев от происходящего, выдаю вместе с междометиями "ух", "ах", "ну" всего одно слово "обалдеть".
- Ойц, ну чего уж там, - прикидываясь смущённым, произносит Степан. - Я ещё и крестиком вышивать умею! Шутка, конечно, но в детстве реально вышивал…
- Очешуеть! И как же Вы, Степан, только живёте с такими то талантищами?! - неприкрыто язвлю я.
- Ну, только не надо пытаться вогнать меня в краску. Если честно, я не волшебник, а только учусь! - ловко парирует мою остроту Степан.
- Слушайте, ученик волшебника, все же у меня есть к Вам не совсем, как бы это сказать, скромный или, вернее, пристойный вопрос…
- Любушка, ты можешь задавать мне любые вопросы. Особенно не скромные. Ну, смелее, зайчишка-трусишка!
Я стою, лупая глупо глазами, потому что реально не знаю, как спросить то, что меня волнует. По-моему мнению, мой вопрос крайне непристоен.
Моя бабушка так бы и сказала:"Люба, женщина не может и не должна мужчину об этом спрашивать. Это крайне неприлично!"
Пока я формулирую мысль, Степан выдаёт именно то, что крутится на моем языке.
- Любочка, прекрасно понимаю то, что тебя гложет. Нет, я не маньяк и не сексуально озабоченный. Вроде, как то недавно уже пытался это объяснить. По-моему мнению, да и не только, со многими сложными и спорными ситуациями легче справиться или даже разобрать нежностью, поцелуями и сексом. Я, конечно, могу и заблуждаться, но милая моя, поверь, все перечисленное мной отлично гасит женскую истерику. Это равноценно психологическому выводу из зоны дискомфорта.
- А, ну теперь более или менее понятно, - говорю я, опасаясь, что сейчас Степан снова продемонстрирует мне свои навыки психолога. - Давайте все же вернемся к вопросу подготовки праздничного стола. Что из набора представленных здесь продуктов я могу использовать?
- Все, что тебе нужно. Люба, стесняться не надо. Я люблю вкусно покушать.
- А Вы, Степан, уверены в моих способностях вкусно приготовить? Может, кулинария не мое сильное место.
- Первое, я уверен на все тысячу процентов. Второе, из твоих волшебных ручек готов есть, даже если это будет совсем не вкусно. В-третьих, Люба, хватит мне "выкать". Я, конечно, не вьюнош уже, но и не графин с канделябром.
- Не поняла, при чем здесь графин и канделябр?! - удивленно вскидываю глаза.
- Анекдот такой есть. Потом расскажу. Слышишь, трактор сигналит. Это Сашко подъехал уже. Вот две корзины, грузи в них все, что тебе нужно. Да, черная под овощи. Я сейчас оденусь, спущусь и заберу то, что нужно поднять наверх. Лады?! Да, Любушка, у нас вечером предновогодняя баня. И это приказ, потому не подлежит обсуждению, - подмигивая, говорит Степан и тут же, не дожидаясь моего ответа, размашистыми шагами в два прыжка оказывается наверху и скрывается за тяжелой дверью.
"Да, уж, Люба, этот русский витязь явно не привычный тебе Толяша - любитель словоблудия и истеричных заявлений. С этим Степаном в словесные шашки и шахматы не поиграешь. Чувствую, победа всегда на его стороне. Ну, ладно, Любовь Петровна, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Тем более он тебя спас от верной смерти и, вроде, как совсем и не обижает," - мысленно успокаивая сама себя, начинаю собирать продуктовый набор для праздничного стола.
Набрав все, что нужно и немного еще на всякий случай, беру корзинку и иду к выходу. Вдруг сверху слышу.
- Стоп! Корзину на пол, а сама поднимайся, милая, наверх…
Вздыхаю, ставлю ёмкость и иду вверх по ступеням, на втором пролёте встречаясь со Степаном. Он снова притягивает меня к себе, просто чмокает в губы. И мы расходимся, как в море корабли.
У меня от его таких простых, но важных для любой женщины жестов и поступков, в области груди собираются два совершенно противоположных чувства - радость и горечь.
С одной стороны очень приятно, что именно сейчас, когда мне душевно непросто, я нахожусь с мужчиной, умеющим, а главное, желающим быть внимательным и заботливым.
И я даже уверена на все сто процентов, что Степан так себя ведёт со всеми женщинами, вне зависимости от уровня и близости их принадлежности к нему.
Степан именно такой и есть - внимательный, заботливый и уважающий. Да, у меня нет никаких сомнений на этот счёт. Нет сомнений, потому что есть с чем и с кем сравнить.
Я больше 27-и лет прожила с человеком, возомнившим себя центром мироздания. Хотя, в принципе, а почему возомнившим?! Толька вместе со своим эго и живет всю жизнь в своем личном мироздании. Сначала его мамаша с папашей пылинки с него сдували и попку его подтирали, а потом я все годы нашего брака до блеска натирала его непомерно раздутый и ничем не подтвержденный эгоизм. Ни родители, ни дети, ни жена для его эгоизма - никто и всех нас звать никак.
Чего теперь тебе, Люба, горечь то испытывать. Твои прекрасные в кавычках годы семейной жизни были как в песне:"Я его слепила из того, что было. А потом, что было, то и полюбила!"
И нечего тут душевные сопли развозить. Ты лучше желчь свою копи и собирай для ненависти к Толяшке, которому на все и всех начхать с высокой колокольни.
Захочелось ему в Таиланд и полетел он сизым голубем. Поди ещё и какую-нибудь голубку с собой прихватил. Хотя зачем ему в стране дешёвых тел свой сибирский самовар.
А ты тут, Любк, а Любк, "горько мне горько, не унять эту злую боль, горько мне горько, умирает любовь". Не было никакой любви. С его стороны так точно.
Как Толян всегда говорил тебе:"Люба, упала с дуба!" Вот, она искренность и правда. Ещё в детстве ты, Любовь Петровна, с дубу рухнула, раз положила себя и всю жизнь свою под каток Толькиного эгоизма.
За тщательной разборкой всех своих горьких мыслей я незаметно для себя успеваю выполнить кучу разных дел. Овощи сварить и остудить. Тазик оливье по заказу Степана настругать. Селёдку под шубой по особому рецепту приготовить. Багет разморозить и кусочками для бутербродов подрумянить в духовке. Фаршмак, как бабуля моя делала, приготовить. Рыбку красную и икорку подготовить. Все готовые блюда и заготовки, накрыв плёнкой, убираю в холодильник. На столе оставляю только лишь банки с закатками и компотом.
За время моих шебуршаний на кухне, о которой многие хозяйки могут только мечтать, под разными предлогами несколько раз забегает Степан. И ни разу не проходит мимо меня, чтобы не потрогать, не обнять, не чмокнуть, не поцеловать.