Безусловно, человеку, попавшему в такое безвыходное положение, гораздо лучше было бы не рождаться, чем обрести подобную вечность. Ты рожден, ты можешь покаяться по факту своей человеческой природы… и не можешь, потому что полностью отсек себя от Бога, соединившись с сатаной в его грехе и разделив его участь нераскаяния.
Осознанно предав Христа на смерть, Иуда сделается бессильным заложником сатаны, а заложник тому нужен не для того, чтобы торговаться с Всевышним. Нет, заложника ждет предельно жестокая и показательная гибель, потому что сатаной в первую очередь движет месть. Гибель Иуды — это возможность поквитаться с Богом, превратив Его друга в образ вечной смерти.
Это — месть. Месть за так и не падшего Иова, месть за воскрешенного к жизни Лазаря.
Предать и заработать
Если даже после обличения Иисуса Иуда еще думал покаяться, то история с миром окончательно отталкивает его от Христа, а гордыня и обида настежь распахивают двери сатане.
Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати… (Лк. 22: 3)
Сатана никогда не смог бы войти в ученика Христова просто по своей воле. А если бы сдуру попробовал, то как вошел бы, так и вышел — Господь мигом бы освободил неповинного ученика от этого рабства. Но беда в том, что в случае Иуды — это не насильное рабство, и он вовсе не неповинен: нет никакого «раздвоения личности», нет провалов в памяти. Он в здравом уме и твердой памяти, если это безумие можно так назвать, он отдает себе отчет в каждом своем действии — и будет отдавать до самого конца.
Сочетание Иуды с сатаной абсолютно добровольно и осознанно. В любую минуту — и это очень важно! — Иуда мог остановиться, передумать, раскаяться, обратиться к Христу. Но час за часом (даже не день за днем, не было там тех дней…) он выбирает то, что предлагает ему сатана.
А предлагает сатана ему страшную месть за причиненную обиду — отправить Христа на смерть. И идея мести так безумно — в прямом смысле безумно — нравится Иуде, что, подчиняясь ей, наслаждаясь ею, он забывает все, что было хорошего в его дружбе со Христом. Это перечеркнуто, это ложь, это для него больше не существует. Наоборот, его бесит все, что напоминает о трех «потерянных» годах жизни — отныне это для него прах и пепел во рту.
Иуда прекрасно осознает, Кто есть Христос, от него, как и от прочих апостолов, это не скрыто. Но еще одна ловушка сатаны в том, что, при полном осознании того, Кто есть Иисус, Искариот на момент предательства имеет страшно перекореженное мнение о Нем. Зная, что Он — Сын Божий, Иуда принимает сатанинское представление о Нем как о враге, которому надо отомстить и от которого надо избавиться, чтобы сохранить свое собственное «я», чтобы остаться хорошим в собственных глазах.
Ты мне больше не Господь.
Поэтому к первосвященникам он пойдет с четкой целью: предать Его на смерть. Тут не может быть отговорок, что он не знал или не понимал, что захотят сделать с Христом, если Он окажется у них в руках. Иисус Сам предупреждал учеников о том, что должно случиться, буквально несколько дней назад, когда шел в Иерусалим «на вольную страсть» [34], а они с неохотой, нога за ногу, плелись за Ним.
Когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Подозвав двенадцать, Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет (Мк. 10: 32–34).
Начальники иудейские со своей стороны объявляют Христа в розыск:
Первосвященники же и фарисеи дали приказание, что если кто узнает, где Он будет, то объявил бы, дабы взять Его (Ин. 11: 57).
И, надо думать, не для богословских бесед в доме Каиафы.
Но зачем Иуде такая странная схема? Если действительно дело во внезапно вспыхнувшей ненависти, у которой нет иного утоления, кроме убийства, то идти для этого к первосвященникам вовсе не обязательно. От ненависти до мести путь не так уж долог, хотел бы только смерти Христа — он бы Ему просто нож под ребра сунул, уж нашел бы такую возможность. Хотя бы попытался. Тут и удовлетворенное желание смерти, тут и личная месть. Зачем впутывать в это власти?
Но тут подключается вторая после ненависти его страсть — и это действительно сребролюбие.