Иуда продолжает гнуть линию, взятую на Тайной Вечере. Он поступает необъяснимо. Как самоубийца. Как сумасшедший. Как человек, которому абсолютно нечего терять. Словно не лежат у него в кармане тридцать сребреников, с помощью которых хотел начать новую жизнь. Да и помнит ли он еще про эти сребреники?
Прежде всего он ни с того ни с сего демонстрирует очень личное отношение к происходящему.
…приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно (Мк. 14: 43–44).
В греческом тексте нет никакого «осторожно». Иуда не о том заботится, чтобы стража по пути синяков Христу не наставила. Там стоит совершенно другое слово — «неколебимо» [54], т. е. «уверенно». Как будто Иуда беспокоится, что стража по пути может передумать и отпустить Христа, и на всякий случай дает им ценные указания, прямо-таки напрашиваясь на ответ «жену поучи щи варить».
Нет, Искариот тут не из-за денег. Деньги уже при нем, и не все ли равно, отведут ли Христа к первосвященнику или Он сбежит по дороге?
Нет. Иуде лично очень надо, чтобы Христос не ушел от правосудия.
И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его (Мк. 14: 45).
Вот она, самая эпичная сцена мировой истории. Но зачем? Хочется спросить: «Ты вообще жить после этой ночи собираешься?»
Мог просто рукой показать из-за толпы народа с мечами и кольями. И, воспользовавшись переполохом, раствориться в ночной Гефсимании. Неужто обязательно было лезть под софиты, становясь главным героем сцены? Рядом ученики Христа, и у них мечи — об этом на Тайной Вечере было сказано совершенно открыто, да Иуда и сам это должен знать. Правда, за его спиной целый вооруженный отряд; но неужели он рассчитывал, что его в случае чего начнут защищать? На что он сдался стражникам? Они за своего собрата Малха-то не вступятся, когда парой минут позже Петр ему мечом ухо отмахнет [55], а доносчику так и подавно во все времена — первый кнут.
Зачем совершать такую абсолютную подлость на глазах у Петра, Иоанна, Иакова — вовсе не самых кротких апостолов, — нарываясь на удар меча? Зачем?
В поцелуе нет никакого смысла. Указать на Христа можно было десятком разных способов, не привлекая к себе внимания. Нет, надо было выбрать самый эпатажный. Искариот вообще в своем уме?
Едва ли. Пожалуй, он уже не более в своем уме, чем наркоман после передоза. И примерно с теми же перспективами.
Уход с Тайной Вечери становится точкой невозврата, после которой сатана безраздельно завладевает его разумом, при этом не лишая его окончательно воли. Но в качестве «бонуса» дьявол подкидывает уже не сребролюбивые идеи: «Продам Учителя и на эти деньги — в новую жизнь», это пройденный этап, а буквально наркотический кайф от остроты ощущений. От совершенной мести. От возможности напоследок поглумиться, покрасоваться, восторжествовать.
Сатана выжимает из него эмоции, которые человеческая психика и нервная система едва ли способна адекватно воспринимать. Выкручивает и истощает совершенно безжалостно: чего ему беречь-то? Иуда еще не осознает, как он попал, но до этого осталось всего ничего. Скоро кайф закончится, и начнется вечная безжалостная ломка.
Одна маленькая формальность: он должен умереть. Умереть и окончательно перейти на положение падших бестелесных духов, чтобы во всей полноте разделить с ними вечность страдания и ненависти.
А пока сатана возьмет от него все, что только можно взять. Своих рабов он высасывает дочиста, как вампир. Чего стесняться-то?
Эту ночь Иуда пережить не должен.
В Гефсиманский сад человекоубийца привел Иуду на смерть. И смерть эту он будет из Христа вынуждать.
«Только жизнь его сбереги», — предупреждает Господь сатану в Книге Иова, и сатана не смеет коснуться жизни праведника. Но на сей раз он будет добиваться от Бога полной власти над человеком: над душой и над телом.
Основания? Будут Тебе основания!
Иуда делает абсолютно все, чтобы облегчить сатане задачу. Золото, а не соратник.
Самый страшный грех — богохульство. Недаром Ветхий Завет неоднократно требует наказать богохульника побиением камнями. Богохульство — то, что выводит человека из-под благодатной защиты Божьей, то, что окончательно предает его сатане и смерти.
Похули Бога и умри… (Иов 2: 9)