За сим остаюсь вашим верным слугой, Петром Ивановым».
Петька вытер пот со лба и задумался: он знал, что в письме должно быть ещё П.С., но что это такое, он представлял себе довольно смутно и решил обойтись без него, просто сделал внизу приписку: «Лизавете Александровне засвидетельствуйте моё почтение и глубокое уважение, дай ей Бог счастья и…» – он задумался, чего бы ещё ей пожелать, чтобы выразить и свои чувства, и добавил: «и любви глубокой», – поставил точку, сложил письмо несколько раз и подозвал соседского мальчишку. Объяснил, что от него требуется, дал денежку и строго-настрого приказал исполнить всё, как он велел.
Петьку в Хитровке уважали, поэтому он не боялся, что поручение будет не выполнено. Мальчишка убежал, а он прилёг на топчан и попытался заснуть. Но сон не шёл, из головы не выходили мысли о Лизе и о том, помнит ли она его.
О том, что его, возможно, ждёт каторга, Пётр не думал совсем: чему быть, того не миновать, так зачем зря переживать?! Куда приятнее было думать о Лизе, снова и снова вспоминать те сладкие моменты, когда она угощала его чаем, а он был так близко, что смог хорошенько её рассмотреть… её глаза… волосы… губы… шею… Сейчас, вдали от Лизы, Петька настолько осмелел, что опускал мысленный взор за вырез её непонятной одежды и грезил, какие райские птицы могли там скрываться… Он не заметил, как заснул.
На следующий день ни свет ни заря заявился Степан, бледный, невыспавшийся, с виноватым выражением на помятом лице. Скупо, без обычных прибауток поздоровался с Ларисой и прошёл к Петру. Не говоря ни слова, сел рядом с ним, вынул папиросы, и они закурили.
– Ну что, ничего не надумал? – спросил Петька.
Степан помотал головой.
– Ну и не надо, Стёпа, не мучь себя! От судьбы не уйдёшь, знать так на роду мне написано. И знаешь что?
– Что?
– Уж так приятно мне пострадать за неё!
Степан ошалело глянул на расплывшееся в блаженной улыбке Петькино лицо:
– Ты, Пётр, видать, совсем рехнулся, к бабке ходить не надо! Это что же придумал: «пострадать приятно»! – передразнил он друга. – Тоже, мученик нашёлся, юродивый!
– Стёпа, не переживай! Как-нибудь…
– Эх! – Стёпка махнул рукой. – Чего уж… Коли решил, не перерешивать же…
Александр Ипатьевич, прочитав письмо, разнервничался до такой степени, что на какое-то время потерял способность здраво рассуждать. Сначала он принялся сетовать на несовершенство российской пеницитарной системы, потом, осознав, что жалобы его бесполезны, призвал к ответу Лизу и заставил её подробно вспомнить, что случилось холодным апрельским днём около бань.
Лиза убедила отца в том, что всё изложенное в письме – правда, потому что на самом деле Пётр Иванов при встрече говорил, что в неоплатном долгу перед ней. Прокурор пожурил дочь за то, что она имеет от него секреты, потом, наконец, успокоился и начал вырабатывать план действий.
Благодаря тому что в доме Федоровских был установлен телефон, Александр Ипатьевич связался с начальником жандармерии, и они приняли совместное решение: под видом грузчиков и посыльных из магазинов к ним в дом пришлют несколько вооружённых жандармов, сам начальник будет ждать немедленного звонка от прокурора, как только грабители проникнут внутрь; наготове будет и отряд жандармов при оружии. Лиза запрётся наверху в своей комнате с Дивовым и Татьяной и носа не будет оттуда показывать, что бы ни творилось внизу. Александр Ипатьевич же, загримировавшись на ближайшем яме, в сумерках проберётся в дом и будет ждать грабителей, чтобы при малейшем шуме звонить в жандармерию. Словом, планировалась засада.
Лизу же всего более волновала судьба Петьки, особенно её тронули слова о матери и пожелание ей счастья и любви. Она слезно умоляла отца пощадить его и не наказывать за помощь грабителям, ведь действует он по принуждению…
В день отъезда все были как на иголках, особенно Лиза. Она послушно закрылась в своей комнатке и бродила от стены к стене, не в силах усидеть на одном месте. Ближе к двенадцати под видом странника в дом попросился переночевать Александр Ипатьевич и устроился около телефона.
В два часа пополуночи послышался слабый шорох: Петька вскрывал дверь. В этом деле он достиг совершенства: замки слушались его мгновенно и беспрекословно. Три тёмные тени осторожно проникли в дом: Федот взял с собой лишь одного подельника, второй остался на стрёме, Петьку они заставили пойти с ними. Оглядевшись, пройдя осторожно в гостиную, они направились к лестнице, и тут зажёгся свет и раздалась команда поднять руки и сдаваться. Негодяи увидели направленное на себя оружие, Федот со словами: «Ах, ты, паскуда!» – набросился на Петра, и они с грохотом скатились с лестницы. В следующий миг в дверь ворвались полицейские, и через пару минут, невзирая на отчаянное сопротивление Федота и его дружков, всё было кончено.