– Вместо пятнадцати его осудили на семь лет! Доченька, это и так много! Мы не можем рассчитывать на большее снисхождение!
– А если государю жалобу подать?
– Лиза! – Александр Ипатьевич с укоризной посмотрел на неё. – Ты, ей-Богу, как маленькая! Есть у государя время заниматься такими мелкими делами!
– Он должен! Это его обязанность!
– Обязанность каждого человека – быть честным и отвечать за свои поступки! А Пётр всё-таки грабитель, помни об этом!
Лиза упрямо закусила губу и отправилась к Ларисе, чтобы вместе поговорить об интересующем их предмете – о Петре.
– Лиза, я думаю поехать с Петюшей, – сказала Лариса.
– Да разве это возможно?! – поразилась девушка.
– Почему же нет? Приеду, обустроюсь на месте, найду работу какую-нибудь – кухаркой, прачкой, швеёй – и разыщу Петюшу. Буду на свидания к нему ходить, еду приносить, вещички стирать… Будет он, болезный мой, хоть одно родное лицо рядом видеть. Всё легче ему будет каторгу перенесть… Только вот денег у меня нет, Лизанька. Поможешь мне? На билет хотя бы да на первое время, пока работу не найду.
– Конечно, Лариса, помогу! – горячо сказала Лиза.
– Только одного я боюсь…
– Чего же? – девушка взяла её за руку.
– Годы мои уж не маленькие, здоровье тоже…
– Сколько же вам лет, Лариса?
– А постарше я батюшки твоего на десять лет!
– Да? – девушка открыла рот. – Вы очень молодо выглядите! Я думала, вы младше папеньки!
– Так-то оно так, – вздохнула Лариса. – Но годы берут своё. Иногда я чувствую, что мно-ого пожила на этом свете! Что много видела…. Как мне хотелось внучаток понянчить! Но, видно, не судьба… Видать, судьба моя – на каторге дни свои окончить…
– Лариса, не говорите так! – испугалась Лиза. – Всё будет хорошо! А хотите, я с вами туда поеду! Вместе будем жить и Петра поддерживать!
– Господь с вами, барышня! – Лариса посмотрела на неё как на полоумную. – Что вы такое говорите-то?! Зря я этот разговор затеяла: неровён час, скажете что батюшке, а он в вас души не чает! Заболеет от расстройства, а я виноватая буду! Идите, Лизавета Александровна, идите, а то мне стряпать надо!
Она буквально вытолкнула недоумевавшую Лизу из своей каморки.
– И об разговоре нашем ни слова! – крикнула ей вслед.
Но мятежное зерно было посеяно в душе Лизы. Она всерьёз начала помышлять о том, чтобы поехать в Сибирь, в каторгу… Строила планы… В качестве кого она туда прибудет? Вот об этом Лиза не задумывалась. Как отнесётся к этой бредовой затее Дивов? О нём она вообще не вспоминала эти дни, благо он всё ещё был в деловой поездке. Пётр, ничтоже сумняшеся полагала Лиза, будет очень рад её поступку. Словом, она за всех всё решила, кроме отца. Реакция прокурора её очень беспокоила. Лиза хотела подобрать такие аргументы, которые рта не дадут раскрыть Александру Ипатьевичу и убедят его в её несомненной правоте и разумности…
Потом, спустя годы, Лиза вспоминала себя и поражалась, какой же наивной и глупой девчонкой она была, надеясь единым взмахом экскалибура сразить многоопытного городского прокурора!
Время шло, очередную партию арестантов готовили к отправке по этапу, а Лиза так и не набралась смелости поговорить с отцом. Вечером, лёжа в кровати, она придумывала, как ей представлялось, неотразимые доводы, но с утра они казались ей совершеннейшей чушью!
Лариса больше не заговаривала с ней на эту тему, она вообще старалась избегать лишних разговоров: была занята подготовкой к поездке в Сибирь. Она собиралась не много не мало сопровождать всю партию по этапу, а для этого нужно было выхлопотать необходимое разрешение, и почти всё время у Ларисы уходило на беготню по инстанциям. Александр Ипатьевич, конечно, всячески содействовал ей в этом, но и он не был всемогущ.
Так что Лиза была предоставлена самой себе, и её безумная мечта поехать вслед за Петром расцветала махровым цветом. Желая по возможности лучше подготовить себя ко всем тяготам пути и жизни в Сибири, она раздобыла и прочитала роман Достоевского «Преступление и наказание» и тут же отождествила Петра с Раскольниковым, а себя – с Сонечкой. Особенно же её умилило то, что все острожники полюбили Соню, называли её «Софья Семёновна» и «матушка»; Лиза несколько раз перечитала эти страницы и с упоением представляла себя в рубище, с нежной улыбкой на лице склоняющейся над каторжниками, врачующей их одним своим присутствием и исцеляющей прикосновением. Заключённые в её мечтах как один были все похожи на Петра, такие же ясные, синеглазые и улыбчивые.
Бог знает до чего ещё додумалась бы Лиза, но однажды за обедом Александр Ипатьевич сказал: