— Вы что, братцы, с ума сошли? Соображаете или нет?
Хитрый немец. Нарочно русский язык выучил, чтобы и в плену было поудобнее. Но мы тоже хитрые.
С портфелем кричит:
— Хэндэ хох! — Это по-ихнему «руки вверх».
А лётчик нагло отвечает:
— Спасибо вам за встречу. Разуважили, нечего сказать.
А старушка Ангелина Марковна, со своим бидоном, прямо с ума сходит. И другая, с керосиновой бутылкой, тоже. Хочется им этого лётчика на части разорвать. Кричат в два голоса:
— Не верьте его коварству! Никакой он не наш! Давайте мы его верёвками свяжем. Давайте скорее его вязать, а то он убежит...
Вздохнул лётчик и говорит:
— Худо мне, ох, худо...
Тут меня и ударило. Я даже закричал нечеловеческим голосом:
— Алексей Павлович! Скарлатина! Военный лётчик! Кружка с собачкой! Тарелка с цыплёнком!
А он отвечает:
— Ну и вырос же ты, Мишка. Ни за что бы тебя не узнал.
Тут все от Алексея Павловича отступили.
А он рассказал:
— Я фашиста таранил, но и сам пострадал. Загорелась моя машина, пришлось мне выпрыгивать. А что вы меня так встретили — молодцы! Сам теперь я убедился, что несдобровать немцу на наших славных улицах.
А в это время целая толпа собралась. И все стали кричать:
— Да здравствует наша авиация! Ура!
А потом мы пошли к нам в гости.
Парашют же остался на улице. И его вызвалась охранять старушка с бидоном — Ангелина Марковна. И другая старушка — с керосином — тоже осталась возле парашюта.
Дома были папа и мама и все Лошадкины. Папа Лошадкин как раз приехал в отпуск. И когда Алексей Павлович вошёл, папа Лошадкин встал «смирно» и сказал:
— Старший сержант Лошадкин находится в кругу своей семьи по причине отпуска. Разрешите присутствовать?
— Разрешаю! — сказал Алексей Павлович, и мы все сели и стали вспоминать, как болели скарлатиной и лежали в детской больнице.
ИДУТ ПОБЕДИТЕЛИ
Мы победили и прорвали кольцо фашистской блокады, и я сам слышал, как по радио нас всех поздравляли.
Мы слушали все: и папа слушал, и мама, и оба Лошадкиных, и Геня, и Лена, и наш Иван Фёдорович Блинчик.
И мама всё почему-то плакала, а папа ходил по комнате и улыбался. И оба они говорили:
— Как хорошо! Как прекрасно!
А мы побежали встречать победителей. Они ехали как раз по нашей улице. Только далеко-далеко мы пошли, за город.
Вот смотрим — едут.
И весь народ плачет от радости, что едут родные победители.
Вдруг смотрю — едет генерал, весь в орденах, прямо так и сверкает. И конь под ним вороной. А сзади — кавалерия.
Я как закричу генералу:
— Товарищ полковник Свиридов!
Он улыбнулся и ответил:
— Здравствуй, Мишка! Садись ко мне на коня! Как ты вырос!
— Я, — говорю, — не могу сесть к вам на коня. Это не по-товарищески будет. Со мной Генька Лошадкин и Ленка Лошадкина, они из нашей комнаты. Что ж, я поеду, а они пешком пойдут?
