— То есть, если я правильно Вас понял, будь выборы президента сейчас, Вы бы проголосовали за Путина?
— Не совсем так. Я вообще против выборов президента…
— Как это? — растерялся интервьюер.
— Вы знаете, я глубоко убеждена, что русский… вернее, российский народ в глубине души остался приверженцем монархии. Отсюда и вертикаль власти, которую выстраивает наше государство, и популярность прямых линий с президентом, когда ему задают вопросы и о глобальной политике, и о перегоревшей лампочке в подъезде. Мы нашего руководителя, вождя, если хотите, всё равно воспринимаем как царя-батюшку. «За веру, царя и Отечество!» в период Великой Отечественной войны сменилось на «За Родину, за Сталина!». Да, исчезло значимое — «За веру», но остальное ведь ничем, по сути, не отличается. Мне кажется, что нам пора перестать стесняться, что у нас монархия, открыто это признать, и заявить всему миру. Нормальная конституционная монархия в отличие от карикатурных монархий Великобритании, Швеции и так далее. Просто нашей огромной стране по-другому существовать невозможно. Поэтому лично я пойду голосовать только тогда, когда наш царь — Владимир Владимирович, сам решит отойти от власти, и нам придётся выбирать нового царя. Вот как-то так…»
Последнее, что сказала Валерия Евгеньевна, это то, что касается монархии, её неизбывной ценности для укрепления и процветания России, неизбежности такого её исторического пути, кармы, если хотите, так было созвучно мироощущению Олега Петровича, хотя он и не мог, как депутат Государственной Думы, озвучивать свои мысли, а терминам «монархия» и «царь» предпочитал «империя» и «государь», что он отложил все свои дела, и остался ждать Валерию Евгеньевну, перебазировавшись в её 403-ю гримёрку.
Пока Олег отсматривал видеосюжет, реклама на канале закончилась и началась вторая часть программы. Посвящена она была вакцинации. Тема уже давно навязла в зубах и потому была глубоко не интересна Олегу. Для себя он решил так: если партия прикажет — сделаю, а пока «погодю», лучше буду тщательно соблюдать гигиену. Все выступления на эту тему, как правило, сводились к тезису — вакцинация нужна, но добровольная, что для нашего народа звучит так: стой там, иди сюда.
Полемика в студии так и выглядела, пока слово не дали Валерии Евгеньевне. Её выступление можно было охарактеризовать буквально одним словом — жертвенность. Ради своих родных, ради своих любимых, ради будущих поколений. И это заставило Олега задуматься и поглубже заглянуть в себя. «А ведь она права, — подумал он, — эгоизм и себялюбие». И потому, когда Валерия Евгеньевна вернулась в гримёрку, Олег встал и, молча, поцеловал ей руку.
— Что Вы! А как же меры по соблюдению гигиены? — засмущалась Валерия Евгеньевна.
— А я Вас ждал, — не стал отвечать на риторический вопрос Олег, — Нам надо с Вами обязательно поговорить.
— Простите, но мне надо идти, — предприняв попытку вернуть руку, сказала Валерия Евгеньевна.
Ни отпускать её руку, ни принимать отрицательный ответ Олег не собирался. Долгое нахождение во власти накладывает чёткий отпечаток на характер, тем более мужской. Поэтому он не терпел возражений ни стороны подчинённых, ни со стороны политических оппонентов, ни со стороны женщин.
— Нет, так не пойдёт, — возразил он с металлом в голосе и похолодевшим взглядом, — Я ждал Вас полчаса и имею право на полчаса Вашего внимания.
— Ну, хорошо, — согласилась Валерия Евгеньевна, наконец, высвободив свою руку, — Только мне надо обязательно покушать. Простите, больной желудок. Если хотите, можем где-нибудь перекусить и, заодно, поговорить. Здесь же есть буфет?