Однако злую подельницу нисколько не затронуло важное сообщение. Сморщив нос в отвращении к новости, она, тоже пряча глаза, подлила воды в огонь:
- А мне до фени ваши труппные дрязги! – и, коротко взглянув на сообщницу, оглушила своей новостью: - Утром была у гинеколога: уже два месяца!
- Подзалетела?
- Ну! – Хорошо задуманный заговор разрушился, не начав осуществляться. У Верки навернулись слёзы. Она смахнула их пальцами и, жалко улыбнувшись, невесело выкрикнула: - И-эх! Пропадай, моя телега! – Хлюпнула носом и нашла выход из дохлой ситуации: - Три-четыре месячишка ещё проваландаюсь с вами, а там – в длинный отпуск, года на два-три, и больше не вернусь в ваш серпентарий. Дудки! Не дождётесь! – У неё опять потекли слёзы.
После перерыва читка пошла в ускоренном темпе. Аркадий Михайлович ещё раз разъяснил для тупиц, напрасно выискивая в их осоловевших глазах хотя бы искорку понимания, фабулу гениальнейшего произведения, вызвав красноту на впалых щеках авторши, в основе которого, по его мнению, заложено соперничество двух родственных и любящих друг друга женщин за право обладания перспективным самцом.
- Тема в условиях современного демографического кризиса очень и очень актуальна, - поучал авторитетный в вопросах современной семейной морали режиссёр, - и мы научим наших одиноких и страдающих от одиночества слабых представительниц прекрасного пола держать уши и когти востро.
Драматургиня робко попыталась увести сюжет в другую сторону:
- Вообще-то я задумала показать бесправное половое положение наших женщин, вынужденных хвататься за любую соломинку, чтобы выкарабкаться из забвения и обрести друга.
- Ну, положим, - возразил больше понимающий в её пьесе талантливый интерпретатор, - они у вас хватаются вовсе не за соломинку, а за довольно-таки внушительное бревно. – «Сам ты бревно!» - мысленно обозвала его Мария Сергеевна. – И вообще я считаю, что именно женщина создаёт счастье и себе, и партнёру, и не надо ей выкарабкиваться, и вся ответственность за общее семейное благополучие лежит на ней.
Поскольку у Аркаши в этом смысле был большой опыт, то с ним опять никто не стал спорить. Расчистив теоретическое поле, он вплотную приступил к практическому воплощению режиссёрского замысла, забыв об авторше и сосредоточив всё внимание на главных фигурантках борьбы за женскую эмансипацию и за бревно, разрешив обслуживающему персоналу невразумительно бубнить незнакомый текст, с которым они должны были ознакомиться ещё дома.
Мария Сергеевна, тупо подавая свои реплики, всё никак не могла сообразить, как играть служанку, тихой сапой облапошившую хозяек, и вообще не понимала толком, что она из себя представляет. Прихватив стул, подсела к потенциальному гению.
- Скажите, пожалуйста, как вы задумали мою героиню? – спросила тихо, насторожённо кося глазами на занятого режиссёра. – Кто она?
Авторша даже заулыбалась от удовольствия, что кто-то спрашивает её о её задумках в выстраданном долгими ночами произведении, которое бесцеремонно переиначили, не спрашивая согласия.
- Знаете, она – провинциалка, - тихо стала объяснять приятной актрисе, - приехала из тощих краёв на заработки, но поскольку нет ни жилья, ни денег, вынуждена пойти в прислуги к двум обаятельным женщинам, томящимся без мужской опёки. Девушка умная, честная, симпатичная, с чистыми душевными качествами…
- Что не помешало ей умыкнуть мужика у хозяек, - вставила неисправимая спорщица.
- Нет, нет, - возразила Шекспирина, - она никого не… умыкивала, это он сам её… умыкнул, - еле справилась с незнакомым словом, - оценив скромность и обаяние Золушки.
Уважительная актриса недоверчиво хмыкнула.
- Ну, он-то, торговый спекулянт, на принца явно не тянет, - и отсела, чтобы не слышать больше средневековой ахинеи, так и не поняв, как ей играть злополучную служанку.
И только дома, наконец, пришло решение. Взяв талисман, она удобно устроилась на диване и, играя сине-фиолетовым светом, вырывавшимся изнутри кристалла, решила, что её героиня не будет благонравной тихоней себе на уме – и зритель не поймёт, и предприниматель не захочет уводить такую. Она должна быть весёлой, дерзкой, активной и знающей себе цену, именно такая будет по душе и зрителям, уставшим от унижений и оскорблений, и предприимчивому бизнесмену, живущему в постоянных рисках. Довольная задумкой Мария Сергеевна поднесла камень поближе к глазам, стараясь заглянуть поглубже внутрь и разглядеть подсказчика, но там была только густая синева. «Загулял бородач!» - подумала огорчённо. – «Обложился жопастыми и грудастыми загорелыми девками и начисто забыл скромную и обаятельную пожилую девушку не в себе на уме, приютившую его по душевной доброте в премерзкую погоду». Она отнесла аметист на место. - «Ну и хрен с ним!» - и вздохнула, снова умащиваясь на диване. – «А жаль!» - Встала, снова взяла талисман, потрясла и энергично потёрла его о халат, но внутри всё равно было пусто. Опять отнесла на телевизор. - «Может, позвонить? Здрасьте, я ваша добрая тётя! И что дальше? О чём говорить? О погоде? О здоровье здоровых людей? Потрепаться об общих знакомых, которых нет? Гады, всё же, эти мужики – придумали, что женщине неприлично навязываться первой, захомутали, подлецы, инициативу, словно паши и ханы. Бедной бабе только и остаётся ждать, когда её поманят жирным пальцем». Тоска одиночества снова стала одолевать её долгими осенними вечерами.
Мария Сергеевна вновь взяла пьесу. Свой текст, конечно, придётся кардинально изменить. И обязательно добавить несколько юморных реплик, как требует Аркадий. Она уже представляла себе, как появится на сцене – с высоко вздёрнутым задом, обращённым к публике, оголёнными до бёдер ногами и с половой тряпкой в руках, которой, низко наклонившись, будет подтирать пол, энергично надвигаясь задом на вальяжно развалившегося в кресле спекулянта. «Э-э! Осторожнее! Задавишь тендером!» - закричит он, вскакивая с кресла и отходя в сторону. Зрителям должен понравиться такой выход, и дальше они будут с большим вниманием воспринимать разбитную служанку.
Однако, тос-ко-ти-ща-а… Забрюхатеть, что ли, как Верка? Бросить неблагодарное актёрское дело? Родители, вон, специально переселились на дачу, уступив квартиру единственной и любимой дочери с тем, чтобы она заманила на свободную жилплощадь какого-нибудь приличного охломона и родила, наконец, старикам внука, а ещё лучше – внучку, и пусть тогда занимается до посинения своим клятым делом. Да где ж его возьмёшь-то, приличного? Заманила одного, не постеснялась выйти к нему ночью в одной полупрозрачной рубашке чуть ли не до пупка, а он, импотентозавр сибирский, продрых до утра, даже не подумав о желании старичков. Мария Сергеевна снова взялась за пьесу, вздохнув так, что заломило рёбра. Забыть, забыть про всё и работать, работать, а потом отдохнём, «мы отдохнём»…
Утром в авто придумала ещё одну юморную мизансценку. У дам, преющих в мещанстве и изнывающих от неистраченной любви, было принято как в лучших домах, чтобы обед подавала прислуга. Тем более что за столом – потенциальный жених. И вот, когда суп с подтарельниками был разнесён, прислужница встала за спиной дорогого гостя, засунув палец в рот и громко чмокая. Старшая молодящаяся невеста, естественно, строго заметила невежде, что так в приличных домах себя не ведут, на что «дярёвня» пожаловалась, что суп горячий. Бизнесмен, поняв намёк, не удержался, пырснул набранным в рот супом на скатерть и закашлялся в смехе, а брезгливые хозяйки дружно отодвинули тарелки. Мария Сергеевна тоже рассмеялась. Её служанка поступает так, конечно, намеренно, она уже начала расставлять на богача и свои жёсткие силки в отличие от мягких хозяйских, из которых он легко выскальзывал вместе с приманкой. И зрители обязательно это поймут и с большим нетерпением будут ждать развязки, целиком перейдя на сторону своей.
А что нужно, чтобы надёжно захомутать кобелиную особь? Опытная женская особь призадумалась. Поначалу стоит раздразнить всякими дурашливыми репликами и шуточками, типа тендера и пальца в супе. Привлечь внимание можно, к примеру, так: пусть он сидит в одиночестве в любимом кресле с журналом мод и наслаждается созерцанием фото измождённых красоток, которые у людоедов не пойдут и за третий сорт. - «Здрасте, ваше высокобизнесменство» - поздоровалась бы служанка, подходя к нему. – «Не соизволите ли убрать задницу с кресла, чтобы я могла стереть пылищу – вчера вечером здесь хозяйка долго сидела». Сообразительный тупица, конечно, догадается: «Ты хочешь сказать, что из неё пыль насыпалась?». А она: «Не только пыль, но и песка много». Он, обрадовавшись лестной характеристике одной из невест, естественно, заржёт и запомнит юмористку. Хохмы она ещё придумает. А ещё мужики любят разглядывать и смаковать, пуская похотливые слюни, полуприкрытые прелести баб. Нужно будет надеть коротенький синенький халатик под цвет глаз и расстегнуть его на одну-две пуговички и сверху и снизу. Аркаша будет в восторге. И, вытирая пыль, наклониться так, чтобы титьки наполовину вылезли. - «Вот черти!» - возмутиться притворно, заправляя их поглубже рукой. А он, довольный, ухмыляясь: - «Смотри, вывалятся!». А она, не растерявшись: - «Не беда – они у меня с родинкой и плотные», - наблюдая, как у бизнесмена загорелись глаза и приоткрылся рот – клюнул, гад! – «если найдёшь – отдашь». И побольше маячить перед ним, виляя задом – кобелям надо показывать излюбленные ими места, приманивая к капкану и не допуская к приманке. Мария Сергеевна вздохнула: «Как же, приманишь, когда он спит без задних ног!».