Отец сидел за столом. Он отхлебнул горячий чай и подмигнул застывшему на пороге Митьке.
Бывают же такие несчастливые дни, как сегодня. Утром проспал отца. Проторчал у речки целый день и ничего не поймал, а, оказывается, отец убил лося. И он, Митька, узнает об этом самым последним.
— Пап, а где лось? Посмотреть.
Отец засмеялся:
— Опоздал, брат! В погреб мясо убрали. Ступай в дровяник. У стенки за дровами голова и шкура. Потом так же поленьями заложи.
— Придержал бы язык, — оговорила мать. — А ты, парень, смотри, про это ни гу-гу!
— Сам знаю, не маленький.
Митьку даже в дрожь бросило, когда он увидел страшную горбоносую голову с гневно раздутыми ноздрями. Из-под полузакрытого зека смотрел на мальчика живой, влажный глаз. Больше Митька глядеть не смог.
— Ка-акой здоровущий лось, — сказал он, вернувшись.
— Лосиха, — поправил отец. — Не зря я сегодня ружьишко прихватил.
— И ты, значит, пулей в самое сердце попал?
— Вроде того, — снисходительно улыбнулся отец.
— И неужто с одной пули убит? — добивался Митька и в ожидании захватывающего охотничьего рассказа взгромоздился с ногами на табуретку.
— Дурачок, ясное дело — с одной. Ведь пуля разрывная. С такими пулями всяк зверь — наш. Страху я все же натерпелся. Я ее издаля заметил и стал обходить, чтоб против ветра зайти. А она до чего чуткая: напрямки через кусты, да на меня. Озверела, глаза выкатила, зубами клацает. Я скорей за сосну. Гляжу, она на дыбки и передними ногами так и молотит, норовит меня копытом треснуть, а копытищи у нее, — отец взял в обе руки тарелку, — не меньше. Ну, тут я ее и убил. Убил, значит, и думаю, куда же мне с ней деваться? Ну да, семь бед — один ответ — освежевал на месте да в два раза и привез. Сверху мхом закидал.
Митька вспомнил страшную лосиную морду, представил, как она ощерилась, и поежился. До чего же смелый у него отец! И самый сильный в колхозе, недаром кузнец. От восхищенного Митькиного взгляда отец смутился.
— Ты чего, сынок, на меня воззрился? Я ведь не кино.
Мать поставила на стол сковородку. Жареное мясо пахло вкусно.
— Ну, мужики, давайте свежатинку есть. Молодая лосиха была, мясо мягкое, жирное!
Ужинали молча, энергично дуя на горячие куски.
— Митька-а! — заорал под окном Лерка. — Выдь скорее!
— Ешь-ешь, успеет твой Лерка, — заворчала мать.
— Да я уж наелся, — заерзал Митька.
— Митька, чего скажу, интересное! — надрывался Лерка.
Митькина мать зажала уши.
— Иди, иди, а то оглушит он меня.
— Мить, — захлебываясь от волнения, зашептал Лерка, — я сейчас видал, лесник лосеночка пронес, живого, такого хорошенького!
— Враки?
— Расшибиться — правда!
— Айда к нему под окошко?
— Ну да, я за тобой и прибег!
Добежав до лесниковой избы, приятели влезли на завалинку и прижались носами к маленькому окошку.
— Лерк, не дыши: стекло потеет, и не видать ничего.
— Это от тебя, Митька: сопишь больно.
— Я через нос соплю.
— Эх ты — «соплю»!
Митька возмущенно фыркнул:
— А как же? Сопу, что ли?
За спором они не заметили, как на крылечко вышел лесник.
— Вы тут чего делаете?
Ребята мигом слетели с завалинки.
— Алексей Осеевич, у вас лосеночек есть?
— Вы где его взяли? Там еще нету?
— А можно поглядеть?
— Нечего на него глядеть. Больной он, ножку повредил. Вот чего, Митюнька, корова у вас доится?
— Ага.
— Сбегай домой да скажи матери, что Алексей Осеевич молока просит литр. За деньги конечно.
Митька даже подпрыгнул: вот это повезло. Значит, все-таки он увидит лосенка.
— Я сейчас! Мы бе-е-егом!
— Это он лосенку молоко покупает? — поделился своими соображениями Лерка.
— Не себе же. Что он, маленький?
— Мить, ты меня погоди, я только блинок возьму лосеночку и сразу выйду.
Но не суждено было приятелям еще раз увидеться в этот вечер.
— Заявился! Кому я сказала, чтобы козе травы нарвал? Кому, я спрашиваю?! — услышал Митька громкий голос матери Лерки. Леркин голос доносился до Митьки, как ноющее жужжание попавшей в паутину мухи.
В приоткрывшуюся дверь просунулась расстроенная красная физиономия дружка.
— Валерий, ты куда навострился? Вернись, говорю!
Лерка вздрогнул от окрика и взмахнул рукой. Толстый, теплый блин шлепнул Митьку по лбу.
— Во, передай лосеночку! Видишь — не пускает. Ему блин понравится.