В 1921 году начал работать в газете "Вiстi" переводчиком.
Переводил я, переводил, а потом подумал:
"Чего я перевожу, если могу фельетоны писать. А потом — писателем можно стать. Вон сколько разных писателей есть, а я еще не писатель. Квалификации, думаю, у меня особенной нет, бухгалтерии не знаю, что же, я думаю, буду делать".
Сделался я Остапом Вишней да стал писать.
И пишу…
1927–1955
Перевод Е. Весенина.
[1] _Клуня_ — овин.
Чудак, ей-богу!
Малыш иногда сует свою рожицу туда, куда ему вовсе и не следует.
Мне до сих пор странно, что меня в детстве интересовало. Бывало, пасешь гусей и придешь домой, мать уложит тебя спать, а у тебя в голове, словно сверлом, одна мысль так и крутит, так и вертит.
А о чем?
Я все думал да гадал: "Есть ли у попа штаны?"
Встретишь, бывало, попа, руки так и чешутся, ну до того чешутся — подбежать, поднять рясу и хоть одним глазком взглянуть, в штанах ли он.
Бывало, придешь к матери:
— Мама!
— А?
— А есть ли у насего попа станы?
— Дурной ты!
На глазах даже слезы засверкают.
Тут аж жжет, ну аж-аж-аж хочется узнать, а она:
— Дурной!
Ну, пускай дурной, пускай!
Но я хочу знать! Хочу — и баста!
— Мама!
— Ну?
— Наверное, у попа станов нема, а то если бы они были, он бы такую юбку, как у вас, не носил!
— И какой же ты дурной! Ну, не все ли тебе равно, есть ли у попа штаны, или нету!
— Э, все равно! А почему он в юбке? Нету, наверное!
И я твердо решил, что нету! Нету у попа штанов. А то вон наш батя в штанах, и юбки он не носит.
А я хоть и без штанов, но я еще маленький.
И ошибся.
У попа штаны есть.
И узнал я об этом скоро.
Однажды раненько утром гоню в поле гусей, а Панас тетки Одарки кричит:
— Остап! Бези сюда, цто-то рассказу!
Я аж затопал. И гусей бросил.
— Сто?
— А у нас в кладовке поповы станы висят. Вцера нас Иван и Омельков Михаило насего попа у Приськи застукали. Так он станы забыл. А они станы забрали и принесли!
— Покази! Пуговицку дам!
— Запертые!
— Ты вресь! Разве у попа есть станы?
— Ну да, есть. Если бы не было, не забыл бы их у Приськи!
"Смотри, — думаю про себя. — Станы у попа есть. А зачем же тогда юбка?"
Ага!
Пригнал гусей домой
— Мама!
— А?
— Ага! Теперь я узе знаю! У попа станы есть. Он у Приськи забыл. А цто он юбку носит, так это, стоб от Приськи удирать, так стоб не видно было, сто он станы там забыл. . . . . . . . .
Ну и били же меня!..
1921
Перевод Е. Весенина.
Дорожные впечатления
Начнем по трафарету. Как начинает каждый порядочный "собственный корреспондент".
Разница лишь в том, что обычно "собственный" пишет свои дорожные впечатления недельки за две до отъезда, а я не успел, и вот приходится писать, прибыв уже на место "капитального ремонта".
Я, пожалуй, опущу, как я до вокзала ехал. Во-первых, это для вас не представляет большого интереса, а, во-вторых, я не ехал, а шел, зорко следя, чтоб по дороге кто-нибудь не хапнул с таратайки узла с вещами. Так что в это время ровно никаких впечатлений, кроме "узла", не было. А узел — он узел и есть.
Дальше пошли уже и "впечатления"…
Немалое впечатление на меня произвели два грозных вопроса дородной молодицы, стоявшей на ступеньках вагона с коромыслом в руках.
Первый вопрос: куда я пру, а второй: не повылазили ли у меня зенки.
Я галантно ответил, что "пру" я в вагон, и что глаза у меня пока еще на месте.
На все это резолюция молодицы была:
— Черти их тут носят!
Однако спасибо "чертям". Они внесли-таки меня в вагон, растолкав по дороге еще пяток молодиц, и усадили, скрюченным в четыре погибели, на собственный узел.
Пока пробил третий звонок, дыхание у меня ускорилось на 10, а пульс на 20–30 в минуту.
Я, зная из медицины, что в моем распоряжении для дыхания и для пульса остается еще единиц по десять, особенно не волновался…
Бам! Бам! Бам!
Дерг!
— Ох! (это я).
Меня отшвырнуло назад на чью-то талию и уложило затылком как раз туда, где у задней соседки талия переходит в "и так далее".
Там я и застыл…
А передняя соседка тут же шлепнулась на меня, на то место, где грудь переходит в "и так далее". Села, да еще (чтоб ей легонько икнулось) поёрзала — умащивалась.
Отсюда и "ох!".
"Прощай, — подумал, — Харьков!"
Пахло потом… Пахло молоком (коровьим)… Пахло… Да чем только не пахло?!
— Разные на свете запахи бывают! — говорил мне когда-то один хороший человечина, Кондрат, в свое время померший "от горилки".