По мне, так лучше бы наорал…
Ну, дальше что? Дальше отправились спать. Я — дежурный. Пошлялся по коридору, открыл дверь на крыльцо, спустился, направился к бетонной тумбе у забора. Помнишь эту бандуру возле курилки? Там еще когда-то, говорили, стоял бюст Сталина, в пятьдесят шестом снесли, заменили вазой с цветами.
Постоял, вижу — в столовой окно светится. А ночь уже, вроде бы не должно светиться. Пошел туда, заглянул в окошко.
Там, в нашей столовке солдатской, за длинным столом сидели трое прапорщиков — Халява, Джанибеков из второй батареи и этот, высокий, грузин, — помнишь?
На столе водка стояла, миска, железные кружки.
И вот сидели они за тем столом — трое стареющих прапорщиков, на войну призванных сопляками вроде нас, — и пили за свою Победу. И, быть может, за того усатого истукана, чей бюст когда-то стоял возле казармы. За того, что бросил их под танки, половину командного состава загодя в чистках перестреляв…
О чем говорили они, мне слышно не было. Едва ли какую-то высокопарную хренотень несли. Просто сидели, пили водку из кружек, не чокаясь, а я на них через оконце глядел.
Это — к вопросу о патриотизме.
Не знаю, прибавилось у меня тогда патриотизма или нет. А если и прибавилось, то настолько ли, чтобы махать флажком? Но с тех пор я медальку ту больше на грудь не цеплял. И портретики на демонстрациях не носил. Даже за отгулы.
ИДЕЯ
Конечно, всё, о чем я пишу тебе, — лишь взгляд человека, живущего частной жизнью, далекой от сфер, где обитает начальство. А высокое начальство для того и сидит высоко, чтобы далеко видеть. И мыслит высочайшее начальство куда шире.
В середине «нулевых», добившись стабильности, оно задумалось над проблемой другого масштаба. Хотя могло бы успокоиться и почить на лаврах, как при Леониде Ильиче. Но тому легко было править без тоски-печали, ибо за спиной — великая держава, еще не разваленная. С едой, правда, в державе частенько возникали сложности, но и здесь шибко не тосковал. Проедал нефтедоллары, закупал пшеницу — гнал через океан, строил «развитой социализм» вместо недопостроенного Никитой Сергеевичем коммунизма. Одним словом, жил с комфортом.
Увы, те благостные времена миновали. Теперь стало необходимо как-то компенсировать потерю былого величия.
Как? Ответ нашли не сразу, но в конце концов отыскали вполне достойный. Было заявлено, что в пику возомнившему о себе Западу мы построим энергетическую сверхдержаву. Нефти полно, газа полно, а всё другое не имеет значения.
Видишь, почти сравнялись с Саудовской Аравией. Уже хорошо.
Однако сидеть на газовой трубе просто так, без идей, лозунгов и знамен сверхдержаве не подобает. Требуется идеологическая база.
Напрягаемся, задумываемся и решаем, что срочно нужна идея. Национальная.
Какая именно? Социализм, коммунизм и даже капитализм в отечественном варианте уже перепробовали. Вышло не очень красивенько. Что делать? Вопрос извечный. Правильнее сказать, вечно имелись два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?»
Кто виноват, уже понятно — Запад, «агенты влияния» и те самые три мужика под елкой. Державу порушили, моральные устои надломили. Без новой идеи не обойтись.
Снова находим элегантный вариант. А что если совместить всё, что уже проходили? Слить, так сказать, в один стакан и перемешать. Но что именно сливать? Флаг петровских времен уже есть. Герб есть — орел двуглавый с державой и скипетром в лапах, с Георгием Победоносцем на груди. Ну а где же преемственность поколений? Где «построенный в боях социализм»? Без него, согласись, чуть кособоко выходит, раз уж взялись за преемственность. Можно, конечно, в одну лапу орлу вложить серп, в другую молот, а на грудь — вместо Георгия Победоносца — Иосифа Виссарионовича. Но что-то не смотрится.
Ладно, пусть остается наш орел таким, как есть.
Что там еще, кроме герба и флага? Ага, еще нужен гимн. Тот, что Ельцин придумал, какая-то там «Патриотическая песнь» Глинки без слов — убожество. Вспоминаем «Союз нерушимый республик свободных». Мелодия отличная, любого с колен поднимет, вот только слова немного подкачали. Как там поется? «Партия Ленина, сила народная, нас к торжеству коммунизма…» и прочее. Нет, не пойдет. Хватит ему Мавзолея.
Гимн хорош, а слова не ложатся. Вспоминаем об авторе. Призываем, объясняем, что нужно бы подправить текст. Один раз уже подправлял, надо еще разок. Подправляет. Читаем. Неплохо. Даже Бога упомянуть не забыл.
Теперь полный комплект. Идея готова. Синтетическая, так сказать. Еще бы неплохо, кроме идеи, название для политического устройства державы подыскать.
Ищем.
Демократия? Не годится, это ж — «лихие годы», кто ж теперь «дерьмократов» не клянет? Хотя и без подобного словца обойтись трудновато, в мире кривотолки пойдут.
Снова думаем, напрягаемся. И, наконец, вот оно! « Суверенная демократия»!
Кто там, за бугром, вякал, что нет демократии? На суверенитет посягаете, недоумки? Разлагайтесь в своих Европах, мы пойдем особой дорогой, нам не впервой…
Так в середине нулевых годов обрели мы, братец, идею. Долго искали, а все ж нашли.
Быть может, помнишь — еще в 1996-м Ельцин призвал задуматься над этой грандиозной проблемой, даже усадил в своей резиденции группу специалистов, чтобы хорошенько подумали. Идею приказал найти в течение года. Те поискали, поискали, но ничего вразумительного предложить не смогли. Работу отложили до лучших времен.
Если же копнуть поглубже, то стоит признать, что тема будоражит не первый век, а попытки родить идею — одна из национальных особенностей.
Вспомни графа Уварова и его письмо Николаю:
«Углубляясь в рассмотрение предмета и изыскивая те начала, которые составляют собственность России, открывается ясно, что таковых начал, без коих Россия не может благоденствовать, усиливаться и жить, имеем мы три главных…»
И граф сформулировал эту первую нацидею, эти три столпа нации, предельно кратко: Православие, Самодержавие, Народность.
«Благоденствовать, усиливаться и жить», опираясь на те столпы, довелось с 1833-го, когда идея была предложена Государю, до 1917-го. Дальше столбики не выдержали.
Следующая идея формулировалась проще: « Кто был ничем, тот станет всем». Ну и упомянутое «Грабь награбленное». Пограбили, поубивали, расчистили площадку, начали строить заново.
Потом какое-то время обходились без формулировок, ибо необходимости в таковых не было — идею олицетворял Вождь. Появлялись изредка кое-какие высказывания, однако до уваровской четкости не поднялись.
Сменивший (и разоблачивший) Вождя Никита Сергеевич с нацидеей долго не цацкался. Гниющий Запад стоял на краю пропасти, хотя и жрал мясо в неимоверных количествах. Надлежало « догнать и перегнать по мясу и молоку». После чего пропасть, видимо, надлежало перепрыгнуть.
Леонид Ильич, сменивший (и разоблачивший) волюнтариста Никиту, излишне напрягаться вообще не любил. В качестве идеи предложил «развитой социализм», не сформулировав четко, как и куда развивать.
Горбачев занялся перестройкой, не задумавшись над идейным обоснованием. Формулировал туманно: « Так дальше жить нельзя». А как? Совсем без идеи, что ли? Просто вот так — жить по-человечески? Новизна поражает, и понят не был.
Ельцин, как уже говорилось, пробовал хоть какую-то идею отыскать, дабы встряхнуть заскучавший от безыдейной жизни народ. С обещанным раем (таким, чтобы и свобода, и колбаса) получилась заминка. Вдруг хоть с этим выйдет? Не вышло.
С приходом Преемника поиски возобновились.
Один из кремлевских чинов призвал «сплотиться вокруг трех национальных ценностей: сильной экономики, военной мощи и суверенной демократии». Посыл ясен — православие, самодержавие и народность уже проходили, время обновить троицу.