Я всегда говорил: порядочность — это главное!..
Выступая на том же партийном съезде, Дмитрий Анатольевич искренне поблагодарил Владимира Владимировича и сделал два заявления.
Во-первых, сказал, что, став Президентом, «будет руководствоваться в своей работе планом Путина». Детали плана он не раскрыл, опасаясь, видимо, что среди делегатов съезда могут быть замаскированные шакалы, готовые тут же рвануть к иностранным посольствам и сообщить этот план.
Во-вторых, Дмитрий Анатольевич предложил Владимиру Владимировичу стать премьер-министром, когда он (Дмитрий Анатольевич) станет Президентом, для того, чтобы он (Владимир Владимирович) помогал ему (Дмитрию Анатольевичу) осуществлять его (Владимира Владимировича) план.
Оба заявления вызвали бурю восторга среди участников съезда. А начальник партии тов. Грызлов торжественно обещал, что Дума «безусловно поддержит» кандидатуру Владимира Владимировича на пост премьера.
Миллионы простых и непростых людей, услышав эти слова, наверняка облегченно вздохнули. Ведь могли бы и отказать в поддержке…
Так прошел этот судьбоносный партийный съезд. Думаю, ты согласишься, что после него такая формальность, как выборы, становилась просто излишней. Однако суверенная демократия очень строго следит за соблюдением прав человека, включая его право безусловно поддержать безусловного лидера нации. Это право не может быть узурпировано никем, даже тов. Грызловым.
Выборы состоялись, Дмитрий Анатольевич Медведев, рекомендованный Владимиром Владимировичем Путиным, набрал… Сколько, ты думаешь?… Никогда не отгадаешь… Семьдесят процентов голосов!
Это была победа. Безусловная, чистая и неожиданная победа!
Тут можно бы и завершить описание тех волнующих дней, но придется слегка омрачить рассказ.
Пока весь народ ликовал, пока все прогрессивные художники, забросив мольберты, поздравляли друг друга, пока шумели, радуясь, города Иваново, Тверь и сотни других городов, кое-кто задумал омрачить эту всенародную радость.
На следующий день после выборов какие-то жалкие людишки решили устроить в Москве и, представь себе, в нашем родном Петербурге некие «шествия», назвав их «Марш несогласных». С чем были не согласны эти безумцы, я понять не могу. Весь лепет насчет «порочной системы преемников», насчет того, что «результат выборов определен за нас всех», насчет «свободы слова» и прочих «свобод», насчет «разгула коррупции» и других надуманных поводов смешно даже слушать.
Но смутьянам разгуляться не дали. В Москве еще накануне «шествия» провели блестящую операцию и задержали многих главарей. Остальных повязали на подходе к месту сбора и побросали в автобусы ОМОНа.
В Петербурге же власть проявила неслыханную (и, думаю, необоснованную) гуманность. Окружив несколько сотен участников плотным кольцом автобусов и милицейских отрядов, им дали, тем не менее, возможность постоять и побеседовать друг с другом. После чего эти «несогласные» разошлись по домам, приняв какую-то невнятную «резолюцию». Я, ознакомившись с ней, прямо скажу, мало что понял.
Вот, полюбуйся:
«Мы, петербуржцы, вышедшие на этот Марш, заявляем, что не признаём результатов выборов президента Российской Федерации 2 марта 2008 года.
Это — не выборы. Это — назначение следующего президента по приказу президента пока еще действующего…
Мы все наблюдали, какими были эти выборы. Мы видели, как от участия в выборах административным путем были отстранены все реально оппозиционные партии и кандидаты. Как “бюджетников”, студентов, военнослужащих принуждали участвовать в выборах… Как избирательные комиссии, прокуратура и милиция закрывали глаза на любые нарушения… Как с избирательных участков выгоняли независимых журналистов, как вбрасывали бюллетени и как целыми автобусами возили голосующих от одного избирательного участка к другому, обеспечивая процент явки и процент голосования.
Это — не выборы. Это — циничная и наглая передача самодержавной власти от одного лица к другому, попирающая основные принципы демократии.
Мы не признаём этого престолонаследия…
Мы — за радикальную политическую реформу в России, которая обеспечит гражданам возможность свободно выбирать власть и заставит власть служить гражданам…»
Сумбурный, невнятный текст, в котором ни грамма логики.
Чем, например, этих людишек не устраивает «назначение следующего президента по приказу президента пока еще действующего»?
А по чьему тогда, скажите, приказу назначать Президента? И каким образом тогда можно построить вертикаль?
Ну, а рассуждения о «циничной и наглой передаче самодержавной власти от одного лица к другому» — это, извини, просто ни в какие ворота. Это вопиющее непонимание самих основ суверенной демократии.
Я уже не говорю о бредовом требовании дать гражданам «возможность свободно выбирать власть и заставить власть служить гражданам».
Снова эта гнилая, пришедшая к нам с Запада идея о том, что власть (власть!) обязана кому-то служить. Если власть будет служить, то кто же тогда, спрашиваю, будет властвовать? И если власть периодически менять, то где же взять стабильность?
Не резолюция, а безграмотная чушь.
Но сей печальный инцидент никак не повлиял на общее чувство искреннего, глубокого удовлетворения, почти забытое мной — да разве мной одним! — со времен Леонида Ильича Брежнева.
Картина мира стала ясней и понятней.
Главное, мой дорогой, что сохранился у нас лидер нации. Правда, он теперь был не президентом, а как бы всего лишь премьером. Президент же был как бы президентом, но не лидером. А лидер (тот, который премьер) хоть и не был главным, зато был главой правящей партии. Но членом этой партии он не являлся. Потому, что так надо. А президент (тот, который не лидер) в партии тоже не состоял, хотя она его выдвигала. И если бы он не оправдал доверие партии, а главное, доверие лидера, то мог бы нажить себе неприятности. Таким образом у них двоих — и того, что как бы главный, но не лидер, и того, что лидер, но как бы не главный, имелось полное взаимопонимание.
И чудесная эта конструкция получила название «тандем».
В мае 2008 года Дмитрий Анатольевич Медведев, которого теперь надлежало именовать «Президент», занял переднее сиденье двухместного велосипеда-тандема. На заднем сиденье разместился Владимир Владимирович Путин, которого теперь надлежало именовать «Премьер».
Занимая свое место на переднем сиденье, Дмитрий Анатольевич громко сказал:
«Только что мной принесена президентская присяга… И в ее самых первых строках обязательство уважать и охранять права и свободы человека. Именно они признаны высшей ценностью в нашем обществе. И именно они определяют смысл и содержание всей государственной деятельности. В этой связи считаю своей важнейшей задачей дальнейшее развитие гражданских и экономических свобод».
Слова его были встречены аплодисментами, хотя некоторых аплодирующих, как говорили, немного смутило, что среди высших ценностей отсутствовала стабильность, а важнейшей задачей не была объявлена стабилизация. Однако многие сочли это результатом волнения.
Больше смущало другое. Еще за два месяца до того, как сесть на велосипед, Дмитрий Анатольевич слетал по поручению Владимира Владимировича в Красноярск на Экономический форум и там произнес буквально вот что:
«В основе нашей политики должен лежать принцип, который считаю (несмотря на всю его очевидность) важнейшим в деятельности любого современного государства, стремящегося к достижению высоких стандартов жизни. Это принцип “свобода лучше, чем несвобода”. Эти слова — квинтэссенция человеческого опыта. Речь идет о свободе во всех ее проявлениях: о личной свободе, об экономической свободе, наконец, о свободе самовыражения».