Невиданная смелость мысли, дерзкий, новаторский подход к решению сложных задач.
Стоит ли удивляться, что главная, единая и неделимая партия горячо поддержала такой закон, а Дума приняла его в кратчайший срок.
Большая, важная инновационная задача была выполнена.
Вообще стоит отметить, что в своей работе Дмитрий Анатольевич часто использовал разные инновации. Такие, как всевозможные компьютерные новинки под названием iPhone, iPad или iPod. Ты их, к сожалению, не застал. Чудные эти устройства, сменившие нынче простые мобильники, ноутбуки и прочие гаджеты (не помню, при тебе это словцо появилось или позднее), очень полюбились новому гаранту Конституции. Он даже завел свои странички в интернете, чем вызвал ажиотаж среди молодых людей обоего пола. В том числе и тех, кто не носил маечек с изображением Владимира Владимировича, не махал флажками на площадях.
Лидер нации смотрел на это увлечение своего преемника с доброй улыбкой. Хотя сам он, как признался, любви к интернету не испытывал и время на это занятие не тратил. Мало ли чего там о себе прочитаешь — зачем расстраиваться?
Так и двигался наш тандем — Дмитрий Анатольевич с милыми сердцу гаджетами на переднем сиденье, Владимир Владимирович с веслом от галеры — на заднем.
Да, про галеру я же тебе не сказал, а это выражение самого Владимира Владимировича. Он в одном из интервью как-то заявил, что все восемь лет « пахал, как раб на галерах, с утра до ночи». Тут ничего возразить не могу, поскольку сам рядом не присутствовал. Готов согласиться, но с одним уточнением — раба на галеру всё же силком волокут, а он вроде как сам взялся.
Однако не будем занудничать — с веслом или без весла, на галере или на тандеме, а лидер нации оставался по-прежнему силен и мудр, подправляя юного коллегу, если было необходимо. И такая помощь время от времени требовалась.
Я уже рассказывал о том, что произошло в 2004-м на Украине. А незадолго до этого в Грузии тоже случилась «оранжевая революция» (прости, «оранжевая чума»). И там тоже всё началось с подтасовок на выборах. Только закончилось не третьим туром, а изрядной бучей, в результате которой знакомого тебе Шеварднадзе сменил новый президент Саакашвили. О нем я тоже вскользь упомянул, рассказывая про Майдан.
Грузия, как ты знаешь, в девяностых испытала передряги почище наших. Были свои «лихие», была и своя Чечня, точнее, две — Абхазия и Южная Осетия. С той лишь разницей, что у нас Чечня всё же не отделилась (какой ценой, отдельный вопрос), а эти две после короткой войны объявили о своей «независимости». Мы тогда, по соглашению с Шеварднадзе, ввели миротворцев, война затихла, но тлеть продолжала.
В августе 2008-го Саакашвили решил гордиев узел разрубить. Что из этого получилось, рассказывать долго, но рассказать хотелось бы — история важная.
Мне через год после тех событий довелось побывать в Тбилиси. Я же, помнишь, в молодости там часто гостил, всё хотел тебя затащить, с друзьями познакомить, да так и не уговорил. А теперь решил вновь слетать, посмотреть. Слетал, посмотрел, а потом написал что-то вроде «путевых заметок» для одного сборника — вышел тут маленьким тиражом, странно, как вообще издать удалось.
Так вот, чтобы долго не описывать сейчас, что именно произошло в августе 2008-го и какой мне видится эта история, я чуть дальше прицеплю несколько фрагментов из того текста. Глянешь, если захочешь, ладно?
А теперь — обратно к Дмитрию Анатольевичу.
Сдается мне, что наш новый гарант действительно был не прочь заняться инновациями, а также другими нужными вещами. Более того, думаю, он вполне отдавал себе отчет, что из всех его четырех «И» самыми важными были не инновации с инвестициями, а те самые «институты», поставленные им на первое место.
Но тут имелись некие тонкости. Дмитрий Анатольевич, в отличие от своего бывшего начальника, сидящего теперь на заднем сиденье велосипеда, никогда не имел ни щита, ни меча, ни погон, а был штатским юристом (и, говорят, неплохим). А потому не мог не понимать, что главным институтом, от которого зависит всё остальное — в том числе все инновации с инвестициями — был независимый суд. Понимал, что никакая вертикаль, даже с подпирающим ее лидером нации, не может заменить этот институт. И в том была вся загвоздка. Посягать на вертикаль, на которой всё держалось, было невозможно, да он и в мыслях такого не имел — порядочный же человек, слово же давал блюсти вертикальность, стабильность и прочее. Но как тогда быть с «институтами»? Как, скажи на милость, совместить этот независимый суд с этой вертикальной стабильностью, которую с таким трудом обеспечил его старший товарищ с веслом на заднем сиденье? Что прикажешь делать, если вдруг какой-нибудь шибко независимый судья примет какое-нибудь шибко независимое решение, затронув кого-то из тех, на ком вертикаль держится? Что ж, молча взирать на подобный абсурд и не вмешиваться? Ерунда какая-то…
Дмитрий Анатольевич время от времени пытался решить эту головоломку. Полностью разделяя мнение сидящего сзади, но глядящего далеко вперед лидера нации, он в то же время старался хоть как-то свести, подружить такую прекрасную вертикаль с такой желанной модернизацией. Вертикаль кричала: «Видеть не хочу эту модерновую стерву, на кой она мне сдалась?» Модернизация фыркала: «Не желаю иметь дело с это набитой дурой, выбирай — я или она?»
Дмитрию Анатольевичу приходилось нелегко. В трудные минуты он садился в мягкое кресло, доставал любимый iPad и, глядя куда-то ввысь, делился с молодым поколением своими планами. Искренне осознав, что его идея независимости суда была в корне порочной, он все же добился, что за экономические преступления теперь не обязательно было сажать в тюрьму, а можно было наказать принудительными работами или большим штрафом. Он задумал вообще смягчить некоторые законы, позволявшие в некоторых случаях некоторым судьям (по звонку или без) отправлять за решетку некоторых граждан, если можно было наказать их другим способом. Ибо вернувшись из тюрьмы, эти граждане уж точно не становились лучше.
Принялся он и за борьбу с коррупцией. Борьба эта успешно велась и до него, хотя коррупция развивалась еще более успешно. Чтобы как-то выровнять эти два процесса, Дмитрий Анатольевич провел совещание и подписал еще один план по борьбе с коррупцией. В нем говорилось, что теперь «все высшие чиновники и сотрудники правоохранительных органов должны отчитываться не только о своих доходах, но и о доходах своих ближайших родственников».
Чиновники и сотрудники, у которых, как известно, отродясь не было ни гроша в кармане, тут же стали обзванивать ближайших родственников, выясняя, нет ли какой заначки у них. Но те были тоже бедны, как церковные крысы. Эксперимент особых результатов не дал.
Тогда Дмитрий Анатольевич подписал суровый указ «по совершенствованию деятельности» некоторых совершенно бездеятельных сотрудников органов внутренних дел. В указе было прямо заявлено, что « участились случаи нарушения сотрудниками милиции законности и служебной дисциплины». Этот шаг стал более удачным. Работники внутренних дел прониклись чувством вины и, оставив другие дела, взялись за борьбу с нарушением законности самими собой.
Так что, в рамках отпущенной ему свободы поворачивать руль велосипеда, Дмитрий Анатольевич старался, как мог. И если модернизировать всех чиновников и сотрудников не всегда удавалось, то в деле технической модернизации страны он задумал кое-что поистине грандиозное.
Для развития инноваций, привлечения инвестиций, усиления позиций, а также для прочих великих свершений придумал он создать под Москвой, в местечке Сколково, что-то вроде американской Силиконовой долины. Такой очень-очень большой центр, где работали бы очень-очень умные люди, рождая очень-очень интересные идеи, привлекая очень-очень большие средства для развития очень-очень современных производств.