Излагаю всё точно, запомнил до мелочей.
Мы тогда жили на Петроградской стороне и гулять ходили к Петропавловской крепости — с Мишкой Сорокиным и Толькой Егоровым (никого из них уже сто лет не встречал).
Так вот. Однажды ты заболел и остался дома. Посему мы втроем отправились к Петропавловке без тебя.
И там, бродя вдоль Нарышкина бастиона, узрел я в невской воде странный предмет. То была стеклянная трубочка, заполненная какой-то блестящей жидкостью. Конечно, ее можно было принять за разбитый градусник. Но не зря же твой братец читал книжку про пограничника Карацупу и его собаку Ингуса. В трубочке этой сразу опознал он ампулу с ядом, оброненную иностранным агентом.
Остановился, выловил двумя пальцами, оглядел. Нет сомнений — оно самое.
Что делать? Скликаем друзей, собираем оперативный штаб. После короткого совещания решено как можно скорее — шпион не мог далеко уйти — обследовать всё пространство вокруг.
К сожалению, поиски агента удачи не принесли. Тогда, посовещавшись, решили оттащить находку в милицию.
Горячее сердце братишки твоего — как пишут в презираемых тобой детективах — ритмично билось, предвкушая неизбежную славу.
В отделении милиции выяснилось, правда, что заработать славу не так-то легко.
Сонный милиционер («мент» по-нынешнему) терпеливо выслушал рассказ про шпионскую ампулу. Затем покрутил ее в руках, встряхнул, как обычно встряхивают термометр, и положил на стол. Казалось, поиски врага его не слишком интересуют. На резонный вопрос: «Когда пойдем ловить?», пробурчал что-то невнятное.
Уразумев, что с этим каши не сваришь, мы вознамерились было пойти к его начальнику, но тот сам появился в комнате. Сержантик тут же вскочил и доложил обстановку. Доложил не совсем чтобы в деталях, но сносно. После чего начальник, окинув взглядом всю троицу, попросил еще раз повторить ему историю с агентом. Выслушав ее, он крепко пожал руку каждому из участников. «Молодцы! — сказал. — А теперь идите в школу. Мы сегодня же непременно его поймаем».
Нерасторопный мент при этом имел наглость стоять, отворотясь к окну и подозрительно фыркая.
Так вот закончилась эта шпионская сага.
Ухмыляешься, дорогой? А нам не до смеха было. Шпионов ловить — это тебе не задачки решать: «из пункта А в пункт Б вышел поезд…».
История же сия вспомнилась потому, что те времена, когда братец твой норовил шпиона поймать, в нашем городе, в Басковом переулке, возле улицы Некрасова жил мальчик по имени Володя. Обычная жизнь: питерский двор-колодец — вроде того, что был у нас, на Петроградке. Игры в «ножичек», в «пристеночек». Двор — школа — двор. Только мы с тобой во дворе мало времени проводили, а он, судя по его рассказам, практически там вырос. («Я хулиган был, а не пионер… Я на самом деле был шпаной…»). Сказано, может, не без кокетства, но, судя по книжкам биографов, коих нынче не сосчитать, драться и впрямь любил. Сам, впрочем, этого не отрицал, сравнивая тот двор с джунглями. («Очень похоже. Очень…»).
И вот теперь представь: невысокий, щуплый паренек в тех джунглях. Из других развлечений — кино, телевизор. А по телику крутят сериал под названием «Щит и меч», где, заметь, не красавец Штирлиц и не Кадочников, на которого все любовались, а такой же простой и неприметный «боец незримого фронта» (его Любшин играл) начинает с ефрейтора в разведшколе и вырастает в супергероя. Чем не образец?
Некоторые утверждают, что мальчик Володя, еще будучи школьником, приходил в Большой дом на Литейном, узнавать: как попасть в «органы»? Может, врут, может, нет.
Как бы там ни было, но после университета (окончил в 1975-м) поступает в Высшую школу КГБ. Заканчивает, служит, и его отправляют в «братскую ГДР». Сначала в Лейпциг, потом в Дрезден.
Чем он там занимался, не до конца ясно, тут желающих пофантазировать много. Я биографий писать не берусь. Сам он вроде бы утверждал, что «в КГБ его сделали специалистом по общению с людьми». И специальность эту, на мой взгляд, освоил прекрасно. Судить можно хотя бы потому, что Собчак, не шибко жаловавший гэбистов, взял его доверенным лицом на выборах, потом, в 1991-м, став мэром, предложил командовать Комитетом по внешним связям.
Должность свою наш герой каким-то не совсем понятным мне образом сочетал с работой в КГБ. Служба закончилась в 1992-м. «Переведен в действующий резерв в звании подполковника запаса». (Очень мне нравятся словечки «действующий резерв».)
Такое вот начало служебной карьеры.
Неуемные либералы, к коим ты часто относил своего братца, не могут простить гэбэшную службу нашему гаранту Конституции до сих пор. Но, я думаю, подход упрощенный. Ностальгия, возможно, осталась — на одном из приемов он как-то рискнул сесть к роялю и сыграть (одним пальцем, правда) песенку из того самого фильма «Щит и меч». Через год, натренировавшись (в упорстве не откажешь — что верно, то верно), музицировал уже двумя руками. Причем мелодия — та же самая. Детские мечты не забудешь.
Однако едва ли служба в Восточной Германии сильно напоминала приключения Джеймса Бонда. Скорее — канцелярская работа, вербовка, прослушка и прочая рутина. Ведь не резидентом же служил в стане врагов. Но взгляд на мир, где «свои и чужие», полагаю, остался.
Вообще по части восприятия внешнего мира разница с Ельциным была заметна. Тот проблем с «унешним врагом», похоже, вовсе не испытывал. Я думаю, он мнил себя не столько президентом, сколько отцом нации, фигурой изначально мирового масштаба. Искренне обнимался с «другом Биллом» и «другом Колем», не отказывал себе в удовольствии подирижировать берлинским оркестром или всхрапнуть в самолете, пропустив очередную встречу на высшем уровне. Стиль, более подходящий царю Всея Руси, нежели ее президенту. В этом смысле являл собой личность вполне самодостаточную и лишенную комплексов.
Для Путина же, смею думать, большую роль сыграл питерский двор. Не исключаю, что именно там возник некий комплекс — тот, что со временем выродится в ощущение «осажденной России», от которой враги норовят «откусить кусок пожирнее» (его собственное выражение). Хотя и служба в «органах», конечно, сказалась.
Но тут я немного вперед забежал. О том — чуть позже.
Извини, что экскурсия в психологический лес затянулась. Мне просто хочется в меру силенок описать тебе портрет человека, который теперь «наше всё». Думаешь, Пушкин? Ошибаешься, брат. Но если быть точным, то и не Путин Владимир Владимирович.
Здесь недавно такой конкурсик провели — назывался «Имя России». Предлагалось выбрать десять фигур, олицетворяющих любимую Родину. Как думаешь, кто первые места занял? Впереди — Александр Невский. Но ему, говорят, жюри в последний момент голосов подбросило. Почему? Потому, что на втором (а изначально, как шепчут, на первом) оказался кто? Ну, гадай, гадай… Иосиф Виссарионович!
Такие дела, брат. Зря ты на площадь ту приходил, а браток твой зря на тех баррикадах прыгал. Погорячились мы малость, похоже.
Ладно, что там дальше с карьерой? Дальше — после ухода Собчака — переезд в Москву и, выражаясь суконным языком, «стремительный взлет по служебной лестнице».
Взлетел и впрямь очень быстро. Перечисляя должности, просто хочется вскочить со стула и вытянуться во фрунт. Сначала — помощник управляющего делами при Ельцине, через год — начальник Главного контрольного управления. Еще через год — директор ФСБ, потом — секретарь Совета безопасности.
Звучит прямо как табель о рангах из гоголевской «Шинели». Но тут шинель, как видишь, далеко позади осталась.
Всё это на твоих глазах. А уже когда не стало тебя — в августе 99-го — Ельцин сделал его заместителем премьера. Затем — «исполняющим обязанности». В этой должности и объявил преемником в своей новогодней речи.
«Сейчас я решил назвать человека, который, по моему мнению, способен консолидировать общество… Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом, XXI веке предстоит обновлять великую Россию… Я в нем уверен».