- Чего, топливо подвезли? - довольно оскалил он зубы, кивнув на коробки.
- Да, Гений Иванович... - растеряно сказал самый очкастый среди башковитых: вместо стёкол у него были толстые линзы. - Неужели действительно ваше сооружение на этом будет работать? - недоверчиво спросил он.
- Моё «сооружение» только на этом и работает! - заносчиво сказал Генька и подошел к коробкам.
Восемьдесят бутылок настоящего «Абсолюта»! У Геньки заныло под ложечкой.
В обед ему строго налили всего лишь сто граммов водки. Он их тут же опрокинул, крякнул и по привычке занюхал это дело рукавом - хотя стол перед ним был полон всевозможных яств. Но, только вдохнув запах своего видавшего виды пиджачка, пропахшего табаком и селёдкой, Генька приступил к чёрной икре.
- Ё-моё, - снова крякнул он, прожевав первую порцию обильной закуски. - Соньку б мою сюда сейчас... За поганые макароны погибла!
В баре номера оставались две бутылки шампанского: фу, кислятина! А вот его Сонька почему-то любила шампанское. Генька с тоской вспомнил коробки с «Абсолютом».
Но не будь он Гением, если что-нибудь не придумает. Он взял обе бутылки шампанского и сунул себе за ремень, державший широкие брюки.
После обеда предстоял важный этап: нужно было заправить SОНЬКУ и привести её в полную боеготовность, чтобы завтра только нажать нужные рычаги. Для этого последнего этапа Генька потребовал, чтобы все эти очкастые покинули помещение лаборатории и вообще оставили его одного: он не желает выдавать свою коммерческую тайну.
- О, конечно, - понимающе закивали очкастые. - «Ноу-хау»! - и деликатно удалились.
- Хау-гау, - помахал им в ответ ручкой Генька и подтащил к SОНЬКЕ коробки с топливом.
Оставшись один, не считая бдительных охранников у дверей лаборатории, Генька быстро вынул из коробки две фирменные бутылки и сунул за светонепроницаемую портьеру. Вместо них вытащил из-за пояса шампанское и поставил в коробку.
- Ну вот, теперь можно и заправляться, - сказал довольно он сам себе и стал выливать содержимое бутылок в топливный куб.
Он вылил и шампанское, решив, что две бутылки на такое количество первоклассной водки картины не испортят. Ему эти сэкономленные бутылочки вечерком больше пригодятся. Но тут не вовремя пришла делегация с Валентином Юнашевым справляться о готовности машины, ещё какие-то непонятные ответственные личности шныряли, и Геньке так и не удалось достать из-за портьеры заныканные литровки.
Спать Генька лёг совершенно «на сухую». Лёжа в постели, он долго ворочался и всё думал, что вот у него там, в лаборатории... такая мировая заначка... Когда он до неё доберется?
«ПОЕХАЛИ !»
Во вторник, 25 августа, в 10.00. Борис Николаевич со свитой спустился в лабораторию. Генька уже был там и возился у SОНЬКИ.
- Ну что, Кулибин ты наш, понимаешь... - обратился к нему Ёлкин. - Готова машина твоя?
- Как на Байконуре, Борис Николаевич! - весело отрапортовал тот.
- Ну, давай, главный конструктор, Королёв ты наш, продемонстрируй нам высший пилотаж. Надеюсь, скафандры нам не понадобятся?
- Разве что водолазные, Борис Николаевич, - сострил Валентин Юнашев. - Чтобы, так сказать, не потонуть в реке времен.
В лаборатории воцарилось оживление, что несколько сняло напряжённое ожидание предстоящего эксперимента.
- Значит так, Гений Иванович, - посерьёзнел Ёлкин. - Установка тебе такая будет: девяносто шестой год, конец осени. Страна та же, - улыбнулся Борис Николаевич. - А то занесёшь нас в какую-нибудь Зимбабве, понимаешь.
- Будет, как в аптеке, Борис Николаевич! - задорно крикнул Генька и включил нагрев куба с топливом.
Стрелки приборов зашевелились, задёргались, в кубе что-то заурчало, забулькало.
- Пошла реакция! - возопил Генька. - Щас винные пары подниматься будут, а мы их в змеевичок! По нужному руслу! Посмотрим, из каких потрохов их водчонка состоит. Мы их «Абсолют» снова в бражку перегоним - в матерное состояние, так сказать. Го-го-го! - возбуждённо гоготал Генька, колдуя у своей SОНЬКИ, как чёрт у котла.
И от того, что в этом его возбуждении и колдовстве было что-то дьявольское, всем, находящимся в лаборатории, стало не по себе...
- Ну, Бог не выдаст, свинья не съест. С Богом! - торжественно перекрестился Борис Николаевич.
Остальные поспешно сделали то же самое.
- Приготовились! - скомандовал Генька. - Даю на пульт «перемещение»!
Борис Николаевич поднял правую руку и помахал ею, как Гагарин.
- Поехали! - сказал он. Тоже как Гагарин.
- Пуск!
Тут закружилось всё, завертелось в вихрях времени и погрузилось в темноту и хаос...
... И ПРИЕХАЛИ
- Ну ни хрена, блин! - послышался в темноте и хаосе голос Геньки. - Ничего не понимаю!
Голоса из свиты Ёлкина:
- Ай! Во колотит-то!
- Мама, роди меня обратно!
Голос Татьяны:
- Папа, с тобой всё в порядке?
Голос Ёлкина:
- Эт чё, промахнулись никак? Кажись, мы тогда попали, когда я под наркозом лежал.
Голос Геньки:
- Ё-моё, проклятые империалисты - на отечественном сырье работать нужно! Не та реакция пошла...
- Геня, ты так не шути...
Вдруг откуда-то возник знакомый для всех голос:
- Я благодарю вас, товарищи, за оказанную мне поддержку. Надеюсь, вы правильно сделали свой выбор, и я постараюсь оправдать ваше доверие в лице президента России...
Постепенно темнота рассеялась, вихри времени утихомирились, легли в свои русла. Борис Николаевич со свитой, Генька со своей машиной оказались на том же месте, откуда начали путешествие. Все стали оглядываться по сторонам, друг на друга и ощупывать себя.
- Ну чё, с прибытием, что ли? - неуверенно поздравил окружающих Ёлкин.
- Спасибо...
- М-да... - ещё более неуверенно промямлила свита.
- А чей это голос мы сейчас слышали? - спросил Борис Николаевич. - Что-то уж очень знакомый... Но не мой. И чего это он говорил от лица какого-то президента России? В России пока только один президент - это я.
- У меня мороз по коже пробежал от его голоса, - признался Валентин Юнашев.
- И у меня, - согласился Сергей Ястребженский.
- Что-то уж очень знакомый... - ревностно перебирал в памяти Борис Николаевич. - Никак не вспомню. С этим перемещением в голове все перемешалось.
- Геннадия Андреевича Зюзюкина это голос! - сказала Татьяна, начинавшая о чём-то догадываться.
- Он, родимый, - осклабился Генька. - У нас в девяносто шестом вся Сибирь за него голосовала.
- Ну и... чё, выбрали что ли? - недоумённо спросил Ёлкин.
- Вас же выбрали! - удивился Генька.
- Гений Иванович, вы что же нас в виртуальный мир перенесли? - с опаской поинтересовался Бородкин.
- Да я, вообще-то говоря... и сам не знаю, куда нас занесло, - почесал в затылке Генька. - Немножко не та реакция пошла... А SОНЬКА моя с норовом...
Все находящиеся в лаборатории с опаской переглянулись.
- Будем считать, что Геннадий Андреевич затесался в эфир случайно, - успокоил всех Ястребженский. - Вы же знаете, Борис Николаевич, как захламлён эфир.
- Ну хорошо, - повеселел Ёлкин. - Значит, расходимся по своим местам и принимаемся за работу. «Нас ждут великие дела!» - как говорил король Зигфрид.
- Фридрих, папа, - поправила отца Татьяна. - Так говорил Фридрих Великий, король Пруссии.
- Ладно, в кого только ты умная такая, понимаешь. Так говорю я, первый президент России: нас ждут великие дела! - повторил Ёлкин и решительно направился к выходу.
Свита поспешила вслед за ним.
И вот, целеустремлённо шагая в окружении команды по кремлёвскому коридору к своему кабинету, Борис Николаевич вдруг увидел, что навстречу ему движется такая же группа людей. Из-за своей начинавшейся близорукости Ёлкин не смог разглядеть кто возглавлял эту группу. Но то, как бодро они шагали, очень не понравилось Борису Николаевичу. У дверей в кабинет, на котором красовалась табличка «Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ёлкин», обе команды встретились: во главе второй команды оказался Геннадий Андреевич Зюзюкин! От неожиданности и такой наглости у Бориса Николаевича и всех его сотоварищей поотвисали челюсти.