…Вот, скажем, дородная книгоиздательница объясняет покупательнице в больших розовых очках: «Это книга про главную дилемму Господа нашего Иисуса Христа: как выжить в современном мире».
…Вот, скажем, художник Ф. получает письмо от неизвестного поклонника. Письмо очень длинное, с минимумом запятых и большим количеством троеточий. Начинается словами: «Каждая ваша картина радует меня на 9 – 12 часов».
…Вот, скажем, шотландский писатель К. рассказывает на круглом столе, посвященном вопросам идентичности, об особенностях жизни шотландских писателей. «Вообще-то, – говорит он, – очень странно считаться шотландским писателем. Все ждут от тебя какого-то особенного шотландского писательства, а ты чувствуешь себя просто писателем, писателем как таковым». «Вот и с шотландскими котами так», – внезапно поддакивает один из участников круглого стола. Шотландский писатель К. внезапно напрягается. «У меня, кстати, есть шотландский кот, – говорит он. – Я часто с ним разговариваю. Я с ним разговариваю на нормальном литературном British, а он почему-то всегда отвечает мне очень обиженно и непременно на Black American English. И я не понимаю почему».»«Cos he ain’t yo bitch, man!» – тут же отвечают из публики.
…Вот, скажем, дама объясняет своему спутнику, что «первый блин положено было отдавать нищим на помин усопших». «Так что, – говорит дама, – его специально делали таким поганым: чтоб нищие к дому не прикармливались». «И усопшие не расслаблялись», – тихо говорит мужчина.
…Вот, скажем, двое молодых офисных людей обсуждают в кафе на Покровке приобретение кем-то из знакомых чудовищно дорогого мотоцикла. «…Ну ладно, но почему белый?! Почему при всем этом он должен быть еще и белый? Почему человек решает купить себе белый мотоцикл?!» – «Слушай, ну не может же стоматолог купить себе желтый мотоцикл!»
…Вот, скажем, за столиком довольно пафосного ресторана ужинают две молодые дамы: очень, очень полная и довольно худая. Очень, очень полная дама не спеша ест красивый зеленый салатик, а довольно худая дама ест, обернув в салфетку и взяв обеими руками, огромный гамбургер. Время от времени довольно худая дама поливает свой гамбургер кетчупом и майонезом, покладая ношу только затем, чтобы утереть салфеткой уши, перехватить освободившимися руками пару картофельных чипсов или обмакнуть в сырный соус луковое колечко. Ее очень, очень полная подруга наблюдает за ней с ласковым интересом. Добив гамбургер, довольно худая дама тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула. «Ужас, – говорит она. – Вот свинья!» «Бедняжечка!» – говорит очень, очень полная дама с плохо передаваемой интонацией.
…Вот, скажем, в кафе «Стрелка» хрупкая девушка неторопливо переговаривается с подругой поверх «макбуков»: «…А вы?» – «А мы ему подарили кожаную куртку и заказали профессиональную фотосессию». – «А-а… А Катя с Пашей?» – «А они ему принесли какой-то гаджет, так он от счастья чуть с ума не сошел. А вы-то сами что?» – «А мы его накурили». Подружка аж захлопывает ноутбук от изумления: «А?» – «Мы, говорю, его травой накурили». – «…» – «Слушай, а что еще подарить на день рожденья коту, у которого абсолютно все есть?..»
…Вот, скажем, бойкая интеллигентная богомолка торгуется на подворье Лавры за шитый красивою гладью белый платочек. Продавец платочка, матерый человек с марксовской гривой и маслеными глазами, чувствует, что платочек богомолке очень нравится, и поэтому просит за него большую цену – тысячу двести рублей. Богомолка тоже не лыком шита и старается как может: «Уступи триста рублей, батюшка, я за тебя в Успение помолюсь!» – «Не могу, матушка, у меня чада малые пропитания просят». – «Уступи, батюшка, хоть двести, на поклон к мощам пойду, свечечку за твое здравие поставлю». – «Рад бы, рад бы, матушка, да только какие мои доходы? Еле перебиваюсь, уж не обидь человека». – «Ну так уступи, батюшка, хоть сто, порадуй бедную женщину платочком к празднику, а я за твои грехи помолюсь!» – «Марина Викторовна, да, в конце-то концов, я тут что, индульгенциями торгую?!» – «Не надо на меня огрызаться, Юлиан Семенович! Вот же человек! Был в НИИ фарцовщик – и здесь остался фарцовщик!»