– Мне кажется, Эреду – самый старый из шумерских городов, – сказала Тияна, протирая ножницы спиртом. – В нём зиккурат выглядит уже достроенным. А, например, в Уре на один этаж меньше. А в Уруке – на два.
– Это ты к тому, что попали мы сюда в самое начало шумерской цивилизации? – уточнил я.
– Да. На это указывает и пиктографическое письмо. Оно ведь должно возникнуть раньше, чем клинопись, которой пока не видно. Впрочем, и твой алфавит никак не входит в обиход. Думаю, жрецам нужно, чтобы завтрашнее завтра было таким же, как и вчерашнее вчера. Им проще управлять, когда всё продолжается так, как они к этому привыкли. Когда всё идёт по обычаю и в русле традиций. Не хочется им ничего придумывать – всё уже есть.
– Думаешь, на наш век хватит этого благолепия? – ухмыльнулся я. – Хотелось бы. Да не похоже, что выгорит. Мы тут не на небесах живём: о нас на материке много чего известно. Не удивлюсь, если какой-нибудь храм направит сюда своего миссионера в сопровождении группы вооружённой поддержки. А у нас для встречи этих просветителей почти ничего не готово. Даже простых щитов – и тех не сделано. Не говоря уже об огнемёте.
– Четвёртый год тут живём, – призадумалась Тияна. – Расслабились, почили на лаврах.
– Какие лавры, твоя божественность? Сколько мы времени потратили на установку для перегонки нефти? Скипидара? Дёгтя? Спирта? А на постройку судов из по-настоящему толстых досок? – искренне возмутился я. А уроки в школе?
– Да не попрекаю я, – махнула рукой моя собеседница. – Скорблю вместе с тобой.
Глава 27. Набег
Переход промышленности на военные рельсы прошёл у нас легко и непринуждённо: староста сказал – "надо", а народ ответил – "есть". Проколы начались по ходу боевых действий: плохо обученная и не прошедшая слаживания армия мало, что могла противопоставить гораздо более обученному противнику. К тому же, была весьма малочисленна. Да и командир (то есть я) оказался не на высоте. Но, по порядку.
Малец на самом быстром из наших ослов примчался с воплем:
– Едут, едут!
Про то, кто, откуда и сколько – пришлось расспрашивать его целенаправленно. А что он знает? Видел, что на сигнальной вышке подняли конус остриём вверх. Видел он это с главного острова, а вышка находится на отстоящем от него островке поменьше. Тем не менее, мы забили тревогу, объявили сбор армии, приступили к эвакуации женщин и детей и выслали боевой корабль навстречу предполагаемому агрессору.
В момент, когда многие находятся в рейсах, под боевые знамёна встали целых тридцать мужчин-копейщиков и двадцать женщин и девок, которые не на сносях и не заняты на других работах. Это арбалетчицы. Ещё двенадцать мужчин – гребцы на нашем деревянном "броненосце". Да плюс шесть арбалетчиц, составляющих артиллерийскую прислугу двух станковых арбалетов, установленных на палубе под прикрытием деревянных щитов.
Куда подевались мальчишки-подростки, которых обычно невозможно удержать от решительных шагов? Так и сейчас их никто не удержал – они среди мужчин. А те, что не вышли ростом – среди арбалетчиков.
Пока мы собирались и выдвигались, четыре неуклюжих тростниковых судна вошли в проливы на севере острова и приблизились к пристаням, где обычно причаливали приезжие и проезжие. Уже позднее выяснилось, что материковый Шумер прислал против нас около двухсот копейщиков-щитоносцев. А сейчас было видно, как обогнувший северную оконечность острова дильмунский "крейсер" сближается с последним из тростниковой четвёрки. Осушил вёсла, оттабанил, замерев в считанных метрах от цели, и окатил неприятеля струёй пламени, как из паяльной лампы. Это опаливание продолжалось с минуту – тростник успел прогреться, и палуба заполыхала местами, а местами начала тлеть. Обожжённые бойцы посыпались в воду с противоположного борта, спасаясь вплавь и побросав оружие.
"Крейсер" обогнул дымящееся судно и, активно работая вёслами, прямо по головам плывущих двинулся к пристаням, где уже завершалась высадка основного контингента экспедиционного корпуса. К этому моменту и основная часть нашего войска прибыла сюда же торопливым пешим маршем. Бойцы уверенно выстроились стеной, сомкнули легионерские щиты-скутумы и, направив на неприятеля копья, начали плавный разбег, чтобы нанести решающий удар по пока не организованной толпе.