— В чем дело? — спрашиваю я. Джулия кивает и указывает на меня.
— Он. Он адвокат. Он знает все адвокатские уловки, — она прищуривается. — Ты юрист, да? Вчера вроде ты говорил так, хотя все как в тумане.
Спасибо за помощь.
— Да. Я адвокат, — отвечаю я совершенно спокойно. Она закатывает глаза.
— Спасибо, знаток великого правосудия, что снизошел до меня.
— Хотелось бы привлечь ваше внимание, — говорит Эндрюс, начиная свою игру.
Я заинтересовано смотрю на экран. Джулия тоже. Снизу стоит время — пять тридцать утра. Что ж уже кое-что по крайней мере. По крайней мере теперь я знаю, где был перед рассветом. Мы танцуем на краю огромного фонтана отеля «Белладжио». Танцуем?! Мне хочется биться головой о металлический стол, но адвокатская натура заставляет выглядеть круто, чтобы вокруг не происходило. Особенно когда Джулия все больше и больше начинает паниковать и с каждой секундой на ее лице все отчетливее появляется выражение «я виновна».
Потом мы начинаем медленно раздеваться… ладно, совсем, остаемся голыми. Я иду с ней в фонтан и обхожу его вокруг. Она обхватывает меня за шею, и мы целуемся. Глубоко и страстно. Мои руки очень активно исследуют ее тело.
Мы оба пытаемся краем глаза заметить, вспомнил ли что-нибудь каждый из нас. Я, если честно, ничего такого не помню, и она похоже тоже.
Наконец, к моему несказанному счастью, на этом месте видео заканчивается. Эндрюс смотрит на нас, победно поджав губы.
— Не могли бы вы объяснить произошедшее, мистер Вэкслер? Мисс Стивенс?
— Ну, так…, — начинает Джулия, и я чувствую, что если она сейчас продолжит, то безнадежно повесит на нас всю вину.
— Это единственная пленка, имеющаяся у вас? — спрашиваю я, положив руки на стол. Дело. Профессиональность. Кувшин ледяной питьевой воды. Представим, что мы оказались в моем кабинете Уэкер-драйв. Представь, что у тебя появятся билеты на «The Bears», как только юридически ты уничтожишь этого человека, сидящего напротив.
— Да, — говорит Эндрюс, прищурившись. — А в чем дело?
— У меня нет полной уверенности, что на пленки я и мисс Стивенс. Слишком зернистый и размытый фильм. Невозможно точно разглядеть черты лица.
Джулия, сидящая рядом, выпучивает на меня глаза и прикусывает губу, но согласно начинает кивать.
— Я, честно говоря, тоже не совсем уверена, — отвечает она. Это хорошо.
— Я абсолютно уверен, что это вы двое, — говорит Эндрюс, но выглядит немного неуверенным. — У нас имеется запись, когда вы двое появляетесь в лобби отеля через двадцать минут. Мокрые…
Я знаю, к чему он клонит, но снисходительно пожимаю плечами.
— Мы были в бухте Мандалай на вечеринки у бассейна. Мне кажется, мы появились в номере в районе шести.
— Точно, наверняка в это время, — вторит мне Джулия. — Вечеринка у бассейна. Вегас, ведь верно?
— Правильно, — отвечает Эндрюс, хотя его выражение победы пропадает. Уверен он не верит во всю эту чушь, которую мы несем, но опять же он не может доказать, что мы не присутствовали на вечеринке у бассейна. И если я назову ему свой контакт в бухте Мандалай, он сообщит ему, что я был там. Чуть-чуть соврать для юриста, который спас клиента от алиментов в пятьдесят миллионов, дело плевое.
— Неудачное стечение обстоятельств, не так ли? — спрашиваю я, в данной момент уже выходя на охоту. — Учитывая, что вы появились перед моими друзьями и коллегами мисс Стивенс, ваш отель нанес существенный вред нашей репутации.
— Я теперь не смогу встречаться с фанатами, — заунывно отвечает Джулия, начиная шмыгать носом и вытирать глаза. Хорошо. Это игра из школьной программы, но зато очень эффективная.
Эндрюс застывает на месте, прекрасно осознавая, что может получить от меня иск.
— Представьте моих детей на улице, замерзших холодной снежной зимой, — всхлипывает Джулия, положив голову на стол.
Хорошо, но не переигрывай.
— У вас есть дети? — спрашивает Эндрюс. Я наступаю ей на ногу под столом, давая понять, чтобы она так себя не вела. Она отвечает мне пинком по щиколотке, и мне приходится прикусить язык, чтобы не заорать от боли.
— Котята, три котенка, — вздыхает Джулия. Леди-кошка, я как всегда был прав.
— Суть заключается в том, что вам следует отпустить нас. Спишем это на недоразумение, мне не хотелось бы предпринимать каких-либо ответных действий, — говорю я Эндрюсу, голос звучит незаинтересованно и спокойно, как шелк. — Я хотел бы избавить вас от такого позора.