Довольно быстро мы перестали пить в барах ‒ в связи со всё той же задержанной стипендией, мы решили вложить те пятнадцать евро на вечер, которые улетали в кассовые аппараты баров, в термосы и вино из супермаркета. По закону ресторанного бизнеса, в баре бокал вина стоит как целая бутылка в магазине, поэтому мы с Ры просто заранее покупали вино, разливали его по термосам, и приходили к барам, где развлекались наши товарищи. По весне все итальянские попойки выходят на улицы, в баре же остаются те отчаянные, что надеются попасть в уборную, поэтому за находчивость (ходить в бар со своим вином) нас ругать было некому. Более того, мы собирали лавры и восхищённые взгляды всякий раз, когда Ры поворачивалась ко мне, тыкала пальчиком в мою сумку и говорила:
‒ Санни, дай мне вина.
‒ Красного или белого? ‒ потому что как правило мы носили с собой и то, и другое. Ещё, как правило, при нас обнаруживалась закуска, жевательная резинка, пластырь, изолента и отвёртка. Последней, причём, находилось применение чаще всего.
В Италии едят много. Порции большие и сытные, даже в полуприготовленных продуктах из категории: «просто добавь воды» или «засунь в микроволновку и получи обед на две персоны». Подобный суп на двоих я могла растягивать несколько дней, а вот со сладким была обратная ситуация: упаковку профитроли или тирамису на шесть порций мы с Ры съедали вдвоём за один вечер.
Так или иначе, питаясь магазинными макаронами и мясом, которого мы покупали немного, за два месяца мы на двоих сбросили килограммов десять. Первым вопросом, который мне задала сестра, позвонив по видео-связи, было: «Где твои щёки?», а мама осторожно поинтересовалась, не завелись ли у меня глисты. Решив, что нас нужно срочно спасать, матушка, собираясь ко мне в Италию, положила с собой две килограммовые упаковки майонеза. На мой вопрос: «Зачем?», она смущённо ответила: «Ну, всё остальное у вас здесь есть… вот…», поэтому майонез без лишних разговоров оказался в пармской квартире, на самой нижней полке холодильника, и лежал он там до тех пор, пока к нам не зашли наши товарищи помочь лампочку поменять.
Когда хозяйственный вопрос остался позади, Тао, руководивший заменой лампочки, предложил накормить нас. Его предложение было встречено единодушным согласием, с полным предвкушения энтузиазмом мы с Ры проводили британца на кухню.
‒ Хорошо, что вам приготовить? Есть пожелания? ‒ спрашивал шеф, с готовностью потирая руки. ‒ Девчонки ‒ вам пофиг, что жрать, это я понял. Лука? ‒ обратился он к своему сицилийскому товарищу, таскавшемуся за ним, как рыба-прилипала в надежде на вот такую бесплатную кормёжку.
‒ Не знаю, ‒ потряс кудрявой головой парнишка.
‒ Готовь всё, что найдёшь в холодильнике, ‒ благословила я. Тао кивнул, принимая вызов и ушёл на кухню. А уже через минуту вылетел оттуда с криками, как будто из микроволновки на него бросился мой вчерашний обед.
‒ Твою мать! Мою мать! Вашу мать! Это что такое?! ‒ на вытянутых лохматых руках он держал пачку майонеза. Осмотрел нас ошалелыми глазами, потом подскочил к Луке, как к последнему островку благоразумия на безумной русской территории и ткнул майонез ему прямо под нос. ‒ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!
‒ Эм… ‒ Лука нервно поправил очки, пытаясь прочитать кириллицу, взял в руки пакет и принялся прощупывать содержимое через плотный пластик, потом с робким «можно?» открутил крышку и понюхал. ‒ Это что, майонез?
‒ Да, сука! ‒ наполовину на русском отозвался Тао. ‒ Ты не понимаешь, это килограмм ‒ килограмм! ‒ майонеза! Зачем он вам? ‒ спросил британец уже нас.
‒ Чтобы есть, ‒ пожали плечами мы.
‒ Ложками?!
Посмотрев на нас, как на безнадёжно больных, Тао ушёл на кухню, и снова вернулся уже через две минуты ‒ с нервно дёргающимся глазом и с жимающимися в кулаки руками. По выражению лица было понятно, что можно лезть в ящик с лекарствами за моим успокоительным, после которого лично я люблю весь мир.
‒ Где в этом доме лук? ‒ спросил Тао.
Овощи в нашем доме явление редкое, мы разленились настолько, что стали покупать готовые салаты.
‒ Его нет, ‒ ответила я.
‒ Как нет?! ‒ икнул Тао. Тут я поняла, что за честный ответ могу получить по заднице от блюстителей здорового питания, поэтому ответила первое, что на ум пришло.
‒ Мы его уже съели!
‒ Лук?
‒ Да.
‒ Хорошо, а помидоры у вас есть?
‒ Их мы тоже съели.
‒ Ну а томатный соус?!
‒ … выпили.
После этого случая все узнали о крейзи рашн вумен, у которых дома нет помидоров и лука, зато есть два килограмма майонеза.
***
Я долго думала, про что написать эту главу, потому что за два месяца пребывания на стажировке умудрилась скинуть почти весь раздражавший меня вес. Сначала я хотела рассказать о пользе отсутствия в шаговой доступности фастфуда, о качестве продуктов, об оливковом масле и всём остальном, но, немного посидев за обеденным столом в нашей очаровательной однушке, поняла, что секрет похудения лежит у меня перед глазами, а если быть точнее ‒ на нашем прекрасном диване, распластавшись перед планшетом с включённым фильмом.
‒ Ры! Я есть хочу, ‒ проскулила я. Когда мы уезжали, Рыкся обещала, что будет кормить меня: уже в самолёте она, не закрывая рта, расписывала мне восхитительное меню из салатов и прочей диетической пищи, которую она, если верить источникам, готовила просто отлично.
‒ Мы же только что поели, ‒ нахмурилась моя соседка.
‒ Салат, ‒ напомнила я. Салат мне не понравился, поэтому Рыкся съела и мою порцию тоже и, объевшаяся, пыталась вдавить желудок обратно на положенное место.
‒ Ну, да. А ты что хотела?
‒ МЯСО.
Вместо ответа последовала недовольная моська, так что я поднялась и пошла на кухню сама. В холодильнике оказалось всего по полпорции. И каждое блюдо сопровождалось напоминанием: «Не трогай, я потом доем», которые оставляла Рыкся. На мою долю оставалась небольшая пачка сыра и колбасы, всё остальное нужно было размораживать, жарить или варить, что мне естественно было лень.
Вот и весь секрет: меня просто нихрена не кормили.
Жизнь женатой женщины
За двадцать лет жизни в уютно нагретом семейном гнёздышке, мне, как человеку с шилом в заднице, уже не терпелось как-нибудь вкусить самостоятельной жизни. Не то, чтобы мне было плохо рядом с наполненным мамой холодильником, налаженным бытом и двумя поразительно похожими женщинами, с которыми вечером можно посидеть за бутылкой пива. Скорее, даже наоборот, но в какой-то момент начинаешь хотеть жить отдельно. Это было одной из причин, почему я ухватилась за возможность уехать на стажировку: по многообещающим улыбкам организаторов было ясно, что в гуще событий я окажусь по колено, и самостоятельность буду вкушать столовыми ложками, да и зная расценки на жильё, ясно было, что жить в одиночестве не получится, но это был своего рода первый шаг навстречу самостоятельности. От одиночества на чужбине меня избавила, как уже известно ‒ Ры.
Ещё в Москве мы с Рыксей договорились, что будем жить вместе. Общались мы до этого мало, поэтому оценивали друг друга как вполне сносных собеседников и делали вид, что безумно рады своему предстоящему соседству. Если говорить честно, то вся договорённость жить вместе была больше браком по расчёту, основывавшемся на том, что ни я, ни Рыкся не хотели иметь в своём личном пространстве на протяжении полугода кого-то ещё. По совместным поездкам от университета мы знали друг о друге следующее: что мы обе довольно умные барышни, которые не пропадут за границей, и если подкачает знание языка, то на помощь придёт шарм и щенячьи глаза. Из прочего Рыкся знала, что я молчаливая, но при этом не гнушающаяся снизойти до прямолинейности, граничащей с грубостью, а я знала, что Ры любит поболтать. Чтобы понять насколько, можете представить себе картину: однажды зимой на первом курсе я из вежливости спросила Ры о её планах на выходные, на что в ответ получила тираду с полным перечислением развлекательной программы по случаю новогодних праздников. Ры трещала от турникетов в институте на протяжении почти километра, что мы шли до метро ‒ за это время я успела несколько раз проклясть вежливость и сломавшиеся наушники, как вдруг на горизонте появился мой знакомый. Я бросилась к нему через улицу, как утопающий на белую акулу в надежде, что она окажется дельфином ‒ Рыкся же не заметила этого и ушла вперёд, продолжая рассказывать рецепт оливье.