Легко Тамаре говорить о Запрете, а вот Зимин не знал, как правильно писать о нем, потому что так и не сумел до конца сформулировать свое мнение. Он не мог понять смысла Запрета, следовательно, не мог принять его или, наоборот, отвергнуть, признав величайшим злом. Зимин не любил судить о том, чего не знает или не понимает. Однако смысл обязательно должен был быть. Только как его обнаружить?
Слова разгадки были сегодня произнесены, он в этом не сомневался. Пока они ускользали от него, но это не страшно, у него есть три месяца, чтобы разобраться во всем. Зимин заставил себя еще раз прослушать интервью фон Могилевца. Но это не помогло. Он стал вспоминать разговор с Ручиным. Важно было восстановить детали, интонации, намеки. Ручин выглядел странно и говорил загадочные фразы. Не помогло, тяжело анализировать разговор, который для тебя ничего не значил. Особенно, если ты старался пропускать реплики собеседника мимо ушей.
Ну, про бессмертие — это понятно. Наступает новая эра. Люди избавляются от самого гнусного ограничителя их поступательного продвижения к совершенству — ожидания смерти. Счастье всем, почти даром. Ожидается, что это приведет… А вот, кстати, к чему это приведет? Так сразу и не скажешь. Очередная загадка.
Зимин отметил, что удачно подобрал слово, потому что, при любых раскладах, загадки предпочтительнее проблем. Люди предпочитают играть, а не переживать и волноваться. Нет, неприятности никому не нужны. Только вот куда от них денешься?
Люди так устроены, что без труда находят проблемы на свою голову. Механизм этой необъяснимой напасти как-то связан с психологией, но как, до конца не ясно. Зимин понимал, что об этом стоит написать книгу, но желания заниматься этим не испытывал. Ему было скучно. Значит, его задели другие слова.
Как там фон Могилевец сказал: «За пятьсот лет можно легко собрать достаточную для счастья сумму». Вот с этим следовало разбираться. Зимин представил себе несчастного человека, обреченного на пятьсот лет рабства. Провести в нищете семь жизней, рассчитывая, что ему потом разрешат вздохнуть свободно, — страшное наказание. Вспомнит ли кто-нибудь через пятьсот лет про обещанное горемыке счастье? Да и удастся ли ему скопить состояние? Кризисы и денежные реформы еще никто не отменял. Кстати, это отличный механизм для того, чтобы отсеивать особенно настойчивых собирателей денег. К тому же можно было не сомневаться, что богатые за пятьсот лет сумеют собрать гораздо больше добра, чем бедняки. Так что разница в благосостоянии между ними не только не сократится, но и стократно увеличится.
Но и это было не то главное, о чем ему нужно было обязательно вспомнить. Да, пятисотлетнее рабство вполне сюжетообразующий факт, но было произнесено что-то еще, не связанное с теорией. Конкретное упоминание о чем-то на первый взгляд и не очень существенном, но сверхважном для понимания происходящего вокруг.
И Зимин стал перебирать в памяти события, которые произошли с ним в последнее время, и внезапно понял, что ключ к разгадке — его странная поездка в Зону досуга. Не просто так Ручин, чуть ли не прямым текстом, объявил Зимина идиотом, он, видите ли, не удосужился разузнать, за какой надобностью туда отправляются люди. Легче всего поездки в Зону досуга можно было объяснить обычной человеческой жадностью. Признаться, вполне понятном в данных обстоятельствах чувстве. Кому охота пятьсот лет зарабатывать в поте лица жалкие копейки, если можно попробовать выиграть те же деньги за неделю?
Но нет, у этих людей была другая цель, они надеялись, что выиграют в рулетку что-то намного более ценное, чем деньги. Теперь неплохо было бы догадаться, что именно. Зимин стал вспоминать, как сам попал в Зону досуга. Не исключено, что и его привела к игровым автоматом стандартная человеческая жадность. Вот будет фокус, если вдруг окажется, что он подчиняется тем же низменным рефлексам, что и остальные игроки.
Но нет, конечно, это было не так. Зимин с облегчением вспомнил, что отправился в свое путешествие только после настойчивых уговоров тети Клавы. «Зачем мне это нужно?» — спрашивал Зимин. Тетя Клава смешно подмигивала, будто бы не сомневалась ни на минуту, что племянник прекрасно знает, для чего состоятельные люди отправляются в Зону досуга, а сейчас ломается, чтобы досадить ей. «Это важно и для тебя, и для всей нашей семьи. Если получится, выиграют все, а если проиграешь, у тебя останется отличный материал для новой книги. При любом развитии событий ты будешь не будешь внакладе. Таких людей ты больше нигде не встретишь, яркие, самобытные личности, любой писатель был бы рад получить подобный опыт». «Не преувеличивай, особого наплыва желающих отправиться в Зону досуга я что-то не заметил». «Почему бы не вспомнить Федора Михайловича Достоевского? Он не брезговал игрой. Или тебе уже и Достоевский не указ? Писатели должны ценить азарт».