— Понимаешь, проблемы есть у всех. Даже у самых успешных людей. Вы, как злые дети, готовы погубить мир только для того, чтобы исполнились свои глупые прихоти. О, вы стараетесь казаться счастливыми. Вы запрещаете себе думать о проблемах, потому что давно привыкли существовать в искаженном желаниями мире. Реальность вам заменяют удобные мифы, устойчивые представления, которые вы придумали только для того, чтобы хоть на время побороть животный страх, который переполняет ваши души. Бессмертные недоумки. Закрыв глаза, нельзя разрешить проблемы.
— Мы, — если я правильно понял, ты говоришь о моем поколении, — плохие. Наверное, это так и есть. Кто же спорит. Но не потому ли мы стали плохими, что у нас были негодные учителя и родители? Вы-то чем лучше нас? Чему вы забыли нас научить?
Разговор принял очень странный оборот. Лагрову было трудно понять, закончится ли он перечислением личных претензий или философской беседой о будущем. С отцом было интересно говорить. Даже, несмотря на то, что чаще правым оказывался он. Но не всегда. Лагров запоминал каждую свою победу в споре с отцом. Предмет гордости, о котором никто кроме него самого не знал, даже отец. Вот и сегодня он надеялся победить. Со слезами на глазах. Отца было жалко. Думал Лагров и о своей грядущей потере. Не станет отца, не будет и тайных причин для гордости. Ему хотелось, чтобы отец сказал прямо сейчас что-то умное и неожиданное, не откладывая, чтобы потом, когда все, наконец, закончится, он смог на всю свою бесконечную жизнь запомнить его последние слова. Но не получилось. На коммуникатор пришел вызов от Ларисы.
Нельзя сказать, что это стало неожиданностью. Лагров вспомнил, что был вместе с Ларисой в театре на модном спектакле. Потом позвонил отец, и ему пришлось спешно выбираться из зрительного зала, чтобы не мешать людям. Он не вернулся, забыл о Ларисе. Не удивительно, что она решила выяснить, куда он запропастился.
— Ну и где ты? — спросила Лариса. — А то получилось как в известной песне: «Зачем-то мигнул и пропал».
— Прости. Тут все так завертелось.
— Завертелось у него. А предупредить меня? Я все-таки волнуюсь. Муж пропал.
— Прости, не сообразил.
— Да что у тебя случилось?
— Дела. Важные дела.
— Не болтай, мне ли не знать про твою мифическую занятость, — разозлилась Лариса. — У тебя есть только одно действительно важное дело — разобраться со своим отцом. Все остальное не стоит того, чтобы срывать культпоход в театр.
— Согласен. Собственно, я у отца. Мы разговариваем.
— Ты уже добился от него согласия? Все в порядке?
— Мы только начали. Ты нам мешаешь.
— Хорошо. Не затягивай. Долгие переговоры, большие слезки. Быстрее сделаешь, быстрее освободишься. Стань, наконец, мужиком!
— Не сомневайся.
Неимоверная грусть внезапно обрушилась на Лагрова. Лариса нашла неудачное время для звонка. Его решимость пожертвовать отцом ради будущего ребенка испарилась, как утренняя роса. Дело было не в том, что ребенок будет хуже отца. Оказалось, что нет никакого резона сравнивать двух этих людей. Они оба, отец и не рожденное еще дитя, были ему дороги. Лагров неожиданно для себя понял, что думает о них, не как о существах, способных принести ему пользу или выгоду. Речь шла о родных людях. От них он готов был терпеть ругань и несправедливость. Ради них, если бы возникла такая надобность, он бы без колебаний пожертвовал блестящей карьерой и большими деньгами. Сделал бы это с легкостью, недостойной современного человека. Он впервые подумал об отце не как о носителе определенных знаний и умений, обладателе несносного характера и давно отживших представлениях о мире. Не как о зануде и педанте. Только как о своем отце. И если его вдруг не станет, он, Лагров, останется сиротой. Как бы смешно это сейчас не звучало. Он потеряет своего отца. Навсегда. Не станет человека, который имеет законное право называть его своим сыном. Не с кем будет вести не имеющие практической пользы разговоры о настоящей науке и морали. Никто больше не спросит с искренним интересом: «Как твое здоровье, сын»?
Что там ни говори, а откровенных бесед с отцом ему будет не хватать. Лариса — хорошая женщина, но излишне прагматичная и целеустремленная. Иногда это раздражает.
Отца терять не хотелось. Его можно и нужно ругать и спорить с ним необходимо, но возможно это только пока он жив.