— Неужели только вы, профессор, разбираетесь в том, как устроен наш мир?
— Вот так вопрос! — засмеялся Лобов. — Конечно! Мир таков, каким я хочу его видеть.
— Иногда мне кажется, что вы — робот.
— А вот и нет! Но как настоящий мужчина, я научился отделять работу от личной жизни.
После ужина Лобов расположился в кресле и слушал классическую музыку. При этом он щелкал грецкие орехи и размышлял о бренности существования.
— Вкусные орехи, — сказал Лобов.
— Очень хорошо. Я знаю, что вы их любите. Но сегодня вы поедаете их с такой трогательной безысходностью, что я подумала: «Не пришло ли время поменять поставщика»? Простите за откровенность.
— К качеству орехов у меня нет претензий.
— Но вы так подозрительно сумрачны.
— Вы слышите, с каким треском раскалываются эти крепкие скорлупки? Мне в голову пришла обидная мысль, оказывается, все мы, и я в том числе, безоговорочно смертны. Грустно сознавать, что однажды моей счастливой жизни, просчитанной на долгие годы, как представлялось совсем недавно, придет конец, и я буду раздавлен безжалостными щипцами судьбы.
— Есть вещи, о которых не стоит вспоминать слишком часто, — сказала Клавдия примирительно. — Думайте о жизни. В этом залог счастья.
— Можно поступать и так. Но пройдет какое-то время, и смерть отберет у меня нажитое. И ничто не поможет: ни суды, ни апелляции, ни обученные в Гарварде адвокаты. Просто однажды обнаружатся обстоятельства, по поводу которых нельзя будет ни с кем договориться. Придется платить по счетам. И это обязательно случится, если не позаботиться о собственной выгоде прямо сейчас, не откладывая решения в долгий ящик.
— Вы слишком много думаете о себе, профессор, — заметила Клавдия. — Это может нехорошо отразиться на вашем здоровье. Помните о возможном инфаркте.
— Простите, но я должен отдать распоряжение своему секретарю. Срочно, пока не забыл. Это важно.
Он достал коммуникатор.
— Жеков? Как там у нас обстоят дела с бессмертием? Отлично! Попрошу обеспечить процесс и доложить о выполнении.
— Лобов, вы умеете быть таким милым! — сказала Клавдия, улыбнувшись.
— Когда-то давным-давно бабушка любила повторять: «На тот свет с собой богатство не возьмешь, придется на нашем оставить». А ведь это правда, почему-то я понял это только сейчас, — ответил Лобов.
— Нам остается только одно — стремиться получать от жизни максимальное удовольствие в каждый миг нашего существования. Не дожидаясь, когда до нас доберутся щипцы судьбы.
— Вы — умная женщина.
— Мне это часто говорят.
Клавдия зажгла свечи, погасила электрический свет. Заиграла тихая романтическая музыка. Лобов встал и обнял Клавдию за талию. Она с готовностью прильнула к нему. Несколько минут они молча раскачивались в такт музыке. Клавдия зажмурилась, ей показалось, что они напоминают заклинателей змей. Неожиданно раздался телефонный звонок.
— Да, — сказал Лобов. — Не хватает моей подписи? Сейчас буду. Простите, дорогая, дела! Меня вызывают. О нашей новой встрече я сообщу дополнительно.
— Останьтесь, профессор.
— С радостью бы! Но труба зовет. Наши обязанности часто оказываются важней наших желаний.
Клавдия едва не расплакалась. Она не могла понять, что сделала неправильно. Нервно прошлась взад-вперед по комнате, включила свет, погасила свечи. Надкусила яблоко. Ей обязательно надо было с кем-то обсудить свою неудачную встречу. Она вспомнила о племяннике. Зимин обязательно наговорит глупостей, и ей станет легче.
— Алло, Зимин! Ты должен меня выслушать. Хорошо, что ты сегодня не остался, я получила свою пощечину без свидетелей. Все-таки какое-то утешение.
— Что случилось, тетя Клава?
— Лобов с удовольствием сожрал приготовленный ужин, после чего отправился заниматься своими делами. Понимаешь, у него не хватило времени даже для того, чтобы закончить танец. Он бросил меня, когда я еще не успела приноровиться к его неуклюжим движениям. Это было ужасно. Есть вещи, которые делать нельзя. Всего один телефонный звонок, и все рухнуло. Не уверена, что смогу его простить. Мы, женщины, такие ранимые.