— Ты будешь смеяться, это опять он. Проклятый урод! Как он догадался, что мы говорим о нем? Год не звонил, а тут, здравствуйте, вот он я. Зимин вычислил меня, кто бы мне объяснил, как?
— Ты ученый. Ты и должен объяснять.
— К сожалению, наука здесь бессильна.
Пратов, бросил коммуникатор на пол и ожесточенно расплющил его каблуком.
— Зачем ты ему? — спросила Тамара.
— Не знаю. И мне это не нравится. Как не вовремя он появился. Он ставит под удар наши контакты с Коллегией.
— Пошли кого-нибудь узнать.
— Обязательно. Вообще-то это твоя работа, Тамара.
— Приказываешь обольстить его?
— Мне откуда знать? Ты лучше знаешь, как правильно сделать свою работу. Зимина следует контролировать, он опасный человек. Хорошо еще, что пока не догадывается об этом. Но это ненадолго. Обязательно какая-нибудь сволочь откроет ему глаза.
— Я должна быть рядом с ним?
— Двадцать четыре часа.
— Быть готовой к венчанию в церкви?
— Если понадобится.
«Вот и полдень», — подумал Зимин, покидая такси на проспекте Возрождения.
Припарковаться удалось с большим трудом. Машины двигались нескончаемым потоком, словно водители играли в некую странную игру, в которой победителем объявляется тот, кто сумеет за отведенное время проехать наибольшее расстояние. При скрупулезном соблюдении правил можно было добавить к результату лишний километр. Зимин подумал, что это многое объясняет. По крайней мере, становится понятным, почему находится так мало желающих прервать движение. Малейшая попытка разрушить идеальный строй, например, свернуть к тротуару и остановиться, вызывала минутный паралич, казалось бы, отлаженной до совершенства системы. Не удивительно, что любые действия, кроме равномерного движения вперед, вызывали у водителей приступы внезапной неподконтрольной ярости.
Таксист, не без душевного трепета, выполнил указание Зимина и, не обращая внимания на злые гудки спешащих по своим делам участников движения, покинул строй и остановился возле Управления информацией. В очередной раз Зимин нарушил заведенный порядок, как проделывал это и в других жизненных обстоятельствах. До сих пор это сходило ему с рук. Он привык ощущать себя чужеродным элементом в любой общественной среде. В этом были свои преимущества. Когда ему хотелось остаться в тени, не нужно было прятаться, никто им не интересовался. При столкновении противоборствующих могучих сил, он всегда оказывался лишним. Его парадоксальные решения не считались фрондерством. О его существовании мало кто знал, он не попадал в ленту новостей. Зимина это устраивало.
Сюжет с Пратовым ему понравился, такой текст легко написать. Зимин был уверен, что, придуманный эпизод достаточно правдив, как вообще может быть правдив вымысел. Пратов — он такой. Кроме всего прочего это означало, что вскоре возле него объявится симпатичная девица со специальным заданием. Будет его обольщать. Вот кому Зимин был готов пожелать успеха.
Но это произойдет потом. Сейчас он встретится со своим издателем, чтобы сдать очередной текст и получить честно заработанные деньги. Часовой у входа в здание Управления информацией внимательно проверил пропуск и отдал честь. Однако Зимину удалось побороть ставшее привычным желание послать свою работу подальше, он тяжело вздохнул и отправился на третий этаж, где находился Отдел ненормативного чтения. Каждый раз, когда Зимину требовалось поднять самооценку или побороть очередной жесткий приступ пессимизма, он вспоминал название этого удивительного Отдела. Он любил, когда незнакомые женщины спрашивали: «Зимин, чем вы занимаетесь»? Произнося правильный ответ, он ощущал себя счастливым человеком: «Поставляю тексты для любителей ненормативного чтения!» Это признание обычно производило на неподготовленных людей сильное впечатление.
Но на самом деле все было скучнее. Если перевести с канцелярского языка на человеческий, это означало, что Зимин должен был четыре раза в год приносить в Отдел новые тексты, не предназначенные для широкого круга читателей. Кто их читает, кроме сотрудников, он не знал. Нельзя сказать, что он переживал по этому поводу. Заведующий отдела не любил Зимина, наверное, у него были для этого веские причины, но деньги платил исправно. Этого было вполне достаточно, чтобы между ними установились пусть и не дружеские, но ровные отношения.