— О, как хорошо.
— Хорошо, милый.
— Но сейчас-то ты, в контексте тех стараний, которые я для тебя приложил, понимаешь, что такой вопрос скорее содержал упрек, чем благодарность?
— А ты так уж старался приготовить мне завтрак?
— Это был особый завтрак.
— А так хорошо?
— Так — забавно.
— Значит, теперь если мне покажется, что еда недосолена, мне надо будет оставить это при себе?
— Или я должен оставить при себе свою обиду.
— Твое разочарование.
— Я уже могу кончить.
— Кончай.
— Но я не хочу уже кончать.
Она замедлила движение, остановилась, сжав пальцы.
— Что ты сейчас утаиваешь? — спросил Джейкоб. — И не говори, что ты слегка обижена, раздосадована и разочарована моей обидой, досадой и разочарованием, потому что этого ты не таишь.
Она рассмеялась.
— Так что?
— Я ничего не таю, — сказала Джулия.
— Копни.
Она со смехом покачала головой.
— Что?
— В машине ты пел "All Apologies" и пел каждый раз "Возопил мой стыд".
— И что?
— То, что там же не так.
— Разумеется, там так.
— "Воск топил мосты".
— Что?!
— Угу.
— Воск топил… Мосты?
— Ладонь на еврейской Библии.
— Ты мне говоришь, что моя абсолютно осмысленная фраза — осмысленная и сама по себе, и в контексте песни — на самом деле подсознательное выражение моего подавленного чего-то там и что Курт Кобейн нарочно написал слова "Воск топил мосты"?
— Именно так.
— Ну, в это я отказываюсь верить. Но в то же время я дико смущен.
— Не смущайся.
— Ага, это обычно помогает, если человек смущается.
Джулия рассмеялась.
— Это не считается, — сказал Джейкоб. — Это любительское утаивание. Давай что-нибудь хорошее.
— Хорошее?
— Ну, по-настоящему серьезное.
Она улыбнулась.
— Что? — спросил он.
— Ничего.
— Что?
— Ничего.
— Да нет, я слышу, явно что-то есть.
— Ладно, — сдалась она, — я кое-что утаиваю. Действительно серьезное.
— Отлично.
— Но не думаю, что я достаточно эволюционировала, чтобы этим поделиться.
— Динозавры так думали.
Она прижала к лицу подушку и скрестила ноги.
— Тут всего лишь я, — ободрил ее Джейкоб.
— Ладно. — И вздохнула. — Ладно. Что ж. Вот мы укурились и лежим голые, и я вдруг кое-чего захотела.
Он безотчетно сунул руку ей между ляжек и обнаружил, что она уже мокра.
— Ну, скажи, — попросил он.
— Не могу.
— Уверен, можешь.
Она рассмеялась.
— Закрой глаза, — сказал Джейкоб, — так легче.
Джулия закрыла глаза.
— Не-а, — сказала она. — Не легче. Может, ты тоже закроешь?
Он закрыл.
— Вот, я захотела. Не знаю, откуда оно взялось. Или почему мне этого захотелось.
— Но тебе хочется.
— Да.
— Рассказывай.
— Вот, мне хочется. — Она вновь засмеялась и уткнулась лицом ему в подмышку. — Мне хочется раздвинуть ноги, а ты чтобы опустил голову и смотрел мне туда, пока я не кончу.
— Только смотрел?
— Без рук. Без языка. Я хочу, чтобы ты меня довел глазами.
— Открой глаза.
— И ты свои открой.
Он не произнес ни слова, не издал ни звука. С необходимой, но не чрезмерной силой перевернул Джулию на живот. Он интуитивно понял: ее желание предполагает, что она не сможет видеть, как он на нее смотрит, что у нее не будет и этой последней страховки. Она застонала, давая понять, что он все понял верно. Джейкоб сполз к ее ногам. Раздвинул ей бедра, потом еще, шире. Поднес лицо так близко, что ощутил ее запах.
— Ты смотришь?
— Смотрю.
— Нравится, что ты видишь?
— Я хочу то, что вижу.
— Но тебе нельзя трогать.
— Не буду.
— Но ты можешь потеребить себе, пока смотришь.
— Уже.
— Хочешь насадить то, что видишь?
— Да.
— Но нельзя.
— Да.
— Хочешь потрогать, какая я мокрая?
— Да.
— Но нельзя.
— Но я это вижу.
— Но не видишь, как там все сжимается, когда я готова кончить.
— Не вижу.
— Скажи мне, на что я там похожа, и я кончу.
Они кончили одновременно, не касаясь друг друга, и на том могли бы успокоиться. Джулия повернулась бы на бок, устроила голову у Джейкоба на груди. Они бы заснули. Но что-то произошло: она посмотрела на него, поймала его взгляд и снова закрыла глаза. И он закрыл глаза. И все могло завершиться тут. Они могли бы изучать друг друга в постели, но Джулия поднялась и принялась изучать комнату. Джейкоб не видел ее — он знал, что лучше не открывать глаз, — но слышал. Ни слова не говоря, он тоже встал с кровати. Они оба потрогали ступень в изножье, письменный стол, стакан с карандашами, кисти на гардинных вязках. Джейкоб потрогал глазок, Джулия — ручку настройки потолочного вентилятора, Джейкоб положил ладонь на теплую поверхность мини-холодильника.