Вотан[1]
В Германии родятся разные секты,
Которые очень приблизятся к счастливому язычеству:
Плененное сердце и малый результат,
Они вернутся к уплате истинной десятины.
Предсказание Мастера Мишеля Нострадамуса, 1555 г.г [2]
Когда мы оглядываемся на время до 1914 г., кажется, что мы живем в другую эпоху.
То, что с нами сегодня происходит, вряд ли даже приснилось бы до войны. Вначале мы
отнеслись к войне между цивилизованными нациями как к чуши, ибо такая
абсурдность, несомненно, становилась все менее и менее возможной в нашем
рациональном, интернационально организованном мире. С войной пришло то, что
можно назвать лишь бесовским шабашем. Фантастические революции и решительное
перекраивание карт; в политической сфере возникают феномены, прототипы которых
находятся в средневековье и античности; государства проглатывают соседей и своими
тоталитарными претензиями переплевывают любое предыдущее теократическое
намерение; и христиане, и евреи подвергаются преследованиям; политические убийства
сплошь и рядом, оптом, и, наконец, мы только что стали свидетелями
головокружительного пиратского рейда на мирных, полуцивилизованных людей [3] .
Когда такие события происходят в сфере политической, то вряд ли стоит удивляться,
что и другие сферы продуцируют те же характерные явления. В царстве философии
надо быть терпеливым, ибо у философа должно быть время на раздумье перед тем, как
он сможет понять, в каком времени мы живем. Но царство религии уже произвело на
свет некоторые, очень значительные события.
Движение безбожия в России вообще-то не удивляет, потому что греческая
православная церковь уподобилась своим лампадам и иконам, нагромоздив обилие
ритуалов и религиозного убранства. На Ближнем Востоке облегченно вздохнули, когда,
освободившись от самих себя, покинули курящуюся фимиамом атмосферу
православной церкви и пришли к честной мечети, где возвышенное и невидимое
всеприсутствие Аллаха не было вытеснено обилием подмен. Каким бы плачевно
низким ни был духовный уровень у <научного> противодействия, все же было
неизбежно, что XIX столетие и его <научное> просвещение рано или поздно дойдет до России.
Но любопытен тот, мягко говоря, пикантный факт, что старый бог бури и натиска,
давно бездействующий Вотан, смог проснуться, как потухший вулкан, к новой
деятельности в цивилизованной стране, о которой давно уже думали, что она переросла
средневековье. Мы увидели Вотана, возрожденного в молодежном движении, и кровь
нескольких овец пролилась в жертвоприношениях, возвестивших самое начало его
возвращения. С рюкзаком и лютней белокурые юноши, а иногда и девушки появились
как не ведающие отдыха странники на дорогах от Нордкапа до Сицилии, верные слуги
скитающегося бога. Позже, ближе к концу Веймарской республики, роль
странствующих переняли тысячи и тысячи безработных, которых можно было
встретить везде на дорогах их бесцельных путешествий. А к 1933 г. гуляющих уже не
осталось, люди сотнями тысяч маршировали. Движение Гитлера повергло всю
Германию к его ногам, от пятилетних до ветеранов, и поставило спектакль великой
миграции людей, спектакль, знаменующий время. Вотан-путешественник проснулся.
Он появился на свет в немного застенчивом виде, на сборищах сект простых людей
Северной Германии, обсуждавших то, как Христос восседает на белой лошади. Я не
знаю, возможно ли, чтобы эти люди сознавали древнюю связь Вотана с фигурами
Христа или Диониса, но, думаю, вряд ли.
Вотан - это лишенный покоя путешественник, который творит беспокойство и
вызывает раздоры то там, то здесь или же действует магически. С приходом
христианства он превратился в дьявола и жил только в быстро затухавших местных
традициях призрачным охотником, которого видят в штормовую ночь со своей свитой.
А роль неутомимого путешественника в средневековье перешла к Агасферу, Вечному
Жиду[4] , который является не иудейской, а христианской легендой. Другими словами,
мотив странника, который не принял Христа, был спроецирован на евреев, точно так
же, как мы всегда переоткрываем наши собственные психологические содержания,
ставшие бессознательными, у других людей. Так или иначе, но здесь присутствует та
психологическая тонкость, которую можно упомянуть, - антисемитское движение
совпало с пробуждением Вотана.
Немецкая молодежь, праздновавшая солнцестояние, была не первой, услышавшей шум
в первобытном лесу бессознательного. Ее предвосхитил Ницше, Шулер, Стефан Георге
и Клагес [5] . Литературная традиция Рейна и деревенского юга Майна имеет
классическую форму, которую не так-то легко отбросить. Поэтому любая
интерпретация, приходящая отсюда, стремится вернуться к классической модели, к
античному опьянению и роскоши, т. е. к Дионису, [6] и к космогоническому Эросу [7] .
Обращение к ним, конечно, ближе точке зрения культурного, образованного человека,
но Вотан - все же более точное толкование. Он является богом бури и неистовства и
высвобождает сильные чувства и страсть к войне. Кроме того, Вотан верховный маг и
колдун, близкий всякой оккультной тайне.
В случае с Ницше надо учесть целый ряд индивидуальных факторов. Он блаженно не
сознавал свою немецкую почву; он открыл обывателей в академическом мире. К тому
же он пришел к выводу, что бог умер, и это привело к встрече Заратустры с
неизвестным богом неожиданного вида, то в виде врага, то в облике самого Заратустры.
Потому-то Заратустра сам себе предсказатель, колдун и буря:
Подобно ветру я однажды пронесусь среди них, и вместе с доим духом возьмите
дыхание из их духа: так велит мое будущее.
Воистину сильный ветер - это Заратустра, и он предостерегает как врагов, так и тех, кто
плюет и низвергает:
Смотри, не плюнь против ветра! [8]
Эта тема снова всплывает во сне Заратустры. Ему снится, что он стал хранителем могил
в <Одинокой горной крепости смерти>. О том, что произошло после огромных и
бесплодных усилий открыть ворота, он поведал:
Тогда бушующий ветер распахнул створы их: свистя, крича,
разрезая воздух, бросил он мне черный гроб.
И среди шума, свиста и пронзительного воя раскололся гроб,
и из него раздался смех на тысячу ладов...
Не ты ли сам этот ветер, с пронзительным свистом
распахивающий ворота в замке Смерти?
Не ты ли сам этот гроб, наполненный многоцветной злобою
и ангельскими гримасами? [9]
Ницшевская тайна сбрасывает всю маскировку и возникает явственно, даже яростно в
этом образе. Много лет назад, в 1863 или 1864 г., Ницше написал в поэме
<Незнакомому богу>:
1
Эссе впервые опубликовано в в марте 1936г.
Вотан (Один, Водан) - верховный бог скандинаво-германской мифологии. Основной источник его сегодняшнего восприятия - дошедший древнеисландский эпос <Эдда> (см.: Старшая Эдда. Древнеисландские саги о богах и героях. М.; Л., 1963). -
3
Абиссиния. -
Здесь имеется в виду итало-эфиопская война 1935 г. -
4
Агасферус, Вечный Жид. Из христианской легенды: Христос, несший свой крест на Голгофу, попросил отдых, но был осмеян и оплеван шедшим неподалеку человеком по имени Агасфер. За это в наказание ему Богом была дана вечная жизнь и вечные страдания. Агасфер стал не знающим покоя скитальцем. Лосле искупления и второго пришествия Христа кара могла быть снята. Легенда в средневековье пользовалась популярностью. -
5
Со времени Ницше (1844-1900) существовало последовательное подчеркивание превосходства <дионисийского> начала жизни над <аполлонийским>. После <Рождения трагедии из духа музыки> (1872) темная, земная, женская сторона с ее гадательными и оргиастическими характеристиками овладела воображением философов и поэтов. Постепенно стала считаться идеалом иррациональность: она видна, в частности, во всех исследованиях религиозных мистерий Альфреда Шулера (ум. в 1923 г.) и особенно в работах Клагеса, излагавшего философию <иррационализма>. Для Клагеса логос и сознание - разрушители творящей, досознательной жизни. У этих писателей мы можем засвидетельствовать начало постепенного отказа от реальности и отрицания жизни как таковой. Это ведет в конечном счете к культу экстаза, кульминирующего в саморазрушении сознания в момент смерти, которая в их представлении означает преодоление материальных ограничений.
В поэзии Стефана Георге (1868-1933) сочетаются элементы классической цивилизации, средневекового христианства и восточной мистики. Георге намеренно набрасывается на рационализм XIX и XX вв. Его аристократическое поднесение мистической красоты и эзотерической концепции истории имело сильное влияние на немецкую молодежь. Его работа стала использоваться неразборчивыми в средствах политиками с пропагандистскими целями.
6
Рueraeternus (лат.) - <вечный мальчик>, имя Диониса, распространяемое автором и на других <вечно молодых богов>. -