ДОРА: Это ещё мягко сказано. При этом все ухажеры, едва узнав, что я метаморф, тут же просили меня в кого-то превратиться. То Софи Лорен им сделай, то Одри Хэпбёрн, то Памелу Андерсон. Задолбали! Был еще один оригинал, все в королеву Елизавету просил превратиться.
ГАРИК: Странные у него какие-то вкусы, хм-м... королеве же сто лет в обед, даже не на пенсию, а на тот свет пора...
ДОРА: Вот и я тебе про что. Хотя такой только один был. Остальные кавалеры чаще просили размеры увеличить… кое-чего... (Дора улыбается, развязно подмигивает и тычет Гарика локтем в бок) Как будто того, что есть, недостаточно... (снова развязно подмигивает и слегка сжимает руками то, о чём идёт речь) Так что можешь не беспокоиться, никто меня пока что не завоевал. Кстати, весь следующий год я у вас в школе обитать буду. И ты, кстати, никуда от меня там не денешься!
ГАРИК: В связи с чем обитать будешь?
ДОРА: Открою тебе страшную тайну, только побожись, что не расскажешь никому.
ГАРИК: Век воли не видать!
ДОРА: У дяди Сириуса набрался? Ну да ладно, скажу тогда. Хогвартс будет принимать Турнир Трёх Волшебников, ну, по Аврорату ходят слухи о его возрождении. Ты, наверное, не знаешь, что это такое, короче, раньше такие турниры проводились раз в пять лет, и участвовали в них три школы, Хогвартс, французский Шармбатон и болгарский Дурмстранг. От каждой школы выбирали одного представителя, и каждый должен был выполнить три задачи. После сорокового года этот турнир прекратили проводить, потому что на том турнире погибли все участники.
ГАРИК: Весело, блин, значит, хорошие там задания были.
ДОРА: Похоже на то. Так вот, Дамблдор в последнее время зачастил к Фаджу, они всё какие-то детали утрясали. Еще, говорят, Дурмстранг отказался приезжать наотрез, как выяснилось, болгарский министр оказался братом погибшего на последнем турнире чемпиона, а поэтому Фаджа с его предложением он сразу послал. Но большего я тебе не скажу, потому что больше ничего не знаю сама. И то сказали мне только потому, что нас, авроров, припашут с осени и до лета вас охранять. Пускай тетю Беллу выпустили, и дементоров уже не будет, но ведь ее прежних коллег по ремеслу еще полно.
ГАРИК: Что есть, то есть, уж кого-кого, а чистокровных лордов всегда хватало, это ж не оператором лопаты работать. Только работяга мог бы и лордом посидеть, а дай лопату в белы ручки тому же Малфою – когда заноет, что спину ломит и хвост отваливается?
ДОРА: Думаю, что очень скоро! (хохочет и заражает смехом Гарика, потом крепко обнимается с ним) Слушай, новые песни у тебя есть? Охота послушать!
ГАРИК: Обижаешь, Дора! Для тебя – всегда... (берёт гитару и играет новую песню – «Любовь, подумай обо мне» группы «ДДТ»)...
Когда огонь ударил в пляс, а звёзды – иглы-палачи,
Когда судьба в урочный час орала плавит на мечи,
И ветер больше не живёт, и падший ангел на коне,
И никого никто не ждёт...
Любовь, подумай обо мне,
Любовь, подумай обо мне...
Когда оглохли времена, и в заколоченной дали
Растёт ещё одна стена, и мир, как злые сны Дали,
И различаешь слабый пульс в заросшей кожею стране,
И не уйти от дуль и пуль...
Любовь, подумай обо мне,
Любовь, подумай обо мне...
Храни меня среди огня,
Мой светлый звук – тебе, мой друг,
Ты кормишь хлеб, ты веришь в соль,
И лёгок грех, и прост пароль,
И если даже я на дне, любовь, подумай обо мне...
Когда вернётся в города живая, умная вода,
Продолжит уцелевший путь пускай не я, пусть кто-нибудь,
Я стану пеплом на ветру, дождями на твоём окне,
И если даже не умру...
Любовь, подумай обо мне,
Любовь, подумай обо мне...
Храни меня среди огня,
Мой светлый звук – тебе, мой друг,
Ты кормишь хлеб, ты веришь в соль,
И лёгок крест, и прост пароль,
И если даже я на дне...
Храни меня среди огня,
Мой светлый звук – тебе, мой друг,
Ты кормишь хлеб, ты веришь в соль,
И лёгок грех, и прост пароль,
И если даже я на дне – любовь, подумай обо мне!
Под эту музыку меняется ещё несколько кадров – Дора с задумчивым выражением лица смотрит на Гарика, и в её глазах начинают образовываться слёзы, следующая сцена – Сириус женится на Амелии, и Гарик с Дорой приглашены свидетелями, Гарик с Дорой танцуют под весёлую музыку, Люпин пытается клеиться к Доре, но в грубой форме ею послан, после чего прямо со свадьбы исчезает в неизвестном направлении, Дора же ищет утешения в объятиях у Гарика, а Сириус украдкой показывает им обоим большой палец.
Музыка стихает, и сцена снова меняется. Семейство Тонкс плюс Гарик смотрит новости по телевизору, и на экране обсуждается идея о грядущем выходе Шотландии из состава Великобритании. Новый кадр, надпись «1 августа 1994 года». Гарик и Андромеда едут на такси в сторону Косого переулка, но не доезжая нескольких кварталов до Трафальгарской площади проезд перекрыт полицией.
АНДРОМЕДА: В чём дело, сэр?
ТАКСИСТ: Не знаю, мэм, вчера ещё ничего здесь не было.
АНДРОМЕДА: Ладно, Гарри, дальше пойдём пешком... (поворачивается к таксисту) Сколько с нас?
ТАКСИСТ: Два фунта двадцать пенсов, мэм.
Андромеда и Гарик выходят из машины и дальше идут пешком. Трафальгарская площадь перегорожена горами покрышек и деревянных щитов, завешанных белыми флагами с красным крестом, а также жёлто-голубыми, везде щиты с львами и тризубами, транспаранты с корявыми надписями на английском, польском и украинском. Повсюду ходят явно нетрезвые личности, одетые кто во что горазд, иной раз даже с кастрюлями на головах, орут нетрезвыми голосами...
Ще не вмерла Британiя, i слава, i воля,
Ще нам, браття-англiчани, усмiхнеться доля,
Згинуть кляти шотландяки, як роса на сонцi,
Запануємо ми, браття, у своїй сторонцi,
Душу й тiло ми положим за свою свободу,
I покажем, що ми, браття, британського роду...
Вопли перемежаются лозунгами «Шотландяку – на гиляку!», «Хайль живе Велика Британiя!», «Кромвель приде – порядок наведе!»
ГАРИК: Тётя Энди, давай-ка отсюда убираться поскорее.
АНДРОМЕДА: А что такое?
ГАРИК: Что-то у меня нехорошее предчувствие насчёт этого места. Видишь, вон, футбольные фанаты ходят большими толпами, причём тех клубов, которые в обычной жизни – непримиримые враги. Чует моё сердце, не миновать большой драки...
Андромеда и Гарик уходят оттуда в «Дырявый Котёл», но и там за одним из столиков сидят трое пьяниц, горланящих те же речёвки...
Ой ты, Лизка-королева, старая ты кляча,
Зачем Англию продала клятым шотландякам?
Чтоб вернуть нам её честь, ляжем головами,
Наречёмся Британии гордыми сынами...
АНДРОМЕДА: Том, они что, совсем с ума посходили?
БАРМЕН: Не знаю, миссис Тонкс, они так себя ведут весь день. Пришли, говорят, с Трафальгарской площади, и давай вопить вот это вот. Говорили какой-то странный тост, мол, «Кромвель приде – порядок наведе!», ещё орут «Слава Британии!» и требуют, чтобы им отвечали «Героям слава!» Честное слово, моё терпение уже на исходе, и я скоро позову вышибалу, чтобы он их отсюда выставил. Желаете проход на ту сторону?
АНДРОМЕДА: Да, будьте любезны.
БАРМЕН: Тогда пойдёмте за мной.
Косой переулок необычно пуст, однако все нужные магазины и лавочки работают, Гарик наскоро закупился всем, что нужно, и отправился домой. Новая сцена в гостиной Тонксов, Тед, Андромеда, Дора и Гарик смотрят по телевизору новости с Трафальгарского Майдана. Камера делает акцент на том, как обитатели Майдана дружно скачут вокруг костров из покрышек, приговаривая: «Хто не скаче – той шотландец! Хто не скаче – той шотландец! Хто не скаче – той шотландец!» Изображение расплывается, и Гарик видит сон... Севастополь, строй моряков Черноморского флота, трибуна, на которой вывешен жовто-блакитный украинский флаг, несколько офицеров-изменников перед трибуной, а на ней самой в компании двоих в чёрных очках и одинаковых костюмах читает речь ещё один предатель в звании капитана 1 ранга...