Поднимаются аплодисменты, Гарик, однако, чувствует себя в высшей степени неловко и изо всех сил борется с желанием спрятаться куда-то подальше от публики.
ДАМБЛДОР: Также выражаю свое почтение нашей французской гостье Флёр Делакур из академии «Шармбатон», ведь только случайность помешала ей дойти до финиша! Но я надеюсь, я искренне надеюсь, что этот минувший год принес вам, наши дорогие гости, много новых открытий, знакомств и свершений, вы обрели новых друзей, узнали что-то новое. Знайте же, если вы когда-нибудь еще решите посетить нашу школу, мы примем вас с распростертыми объятиями!
Снова поднимаются аплодисменты, после чего все расходятся, обитатели Хогвартса – в свои общежития, а гости из Франции и СССР – на выход. К Гарику подходит Никонов.
НИКОНОВ: Гарик! Тебе просили передать, чтобы ты собирал вещи. В шесть часов уходим, и твоё присутствие на борту весьма желательно.
ГАРИК: Кто просил? Не наши ли особые гости?
НИКОНОВ: Они самые.
ГАРИК: Скоро буду! Только за своими вещами заскочу!
НИКОНОВ: Иди, Гарик, на борту увидимся.
Гарик выходит из Большого Зала и добирается до своего общежития. Там его уже ждут.
СИРИУС: Ну что, Гарри? Как?
ГАРИК: Всё нормально, Бродяга, поеду на каникулы в Россию. В шесть часов «Ленин» уходит отсюда, и я отплываю вместе с ними. Дора, ты как, со мной?
ДОРА: Конечно, конечно, любимый! Обеими ногами «за»! Куда ты – туда и я!
ГАРИК: Тогда пойдём собираться, два часа на сборы.
ДОРА: Пойдём! Да я уже и почти всё собрала, пошли, тебе помогу...
ГАРИК: А ты, Сью, поедешь с нами? Места на пароходе на всех хватит.
СЬЮЗЕН: Увы, Гарри, не всем так везёт (печально улыбается). Мне ещё месяц экзамены сдавать.
ГАРИК: Забей, всё равно ты здесь последний год, да в Россию переводишься. Там-то точно всем до лампочки будет, кто и сколько баллов здесь получил и сколько экзаменов сдавал.
СЬЮЗЕН: Не отпустят ведь.
АМЕЛИЯ: Сьюзен права. Мы приедем в июле, когда закончится учебный год, а я утрясу её и твой перевод в Россию. Соберёмся все в доме у Сириуса.
АНДРОМЕДА: Так мы тоже тогда же приедем. Нам нужно завершить здесь ещё кое-какие дела, продать дом, после чего можно будет уезжать с чистой совестью. Пока же ты, Дора, присмотри за Гарри. Вам двоим здесь нечего больше делать.
СИРИУС: Так что всё на мази, крестник! Собирай вещички да погуляй там! Встретимся на новоселье!
====== Пятая серия. Домой! ======
Гарик и Дора отправляются собирать вещи. Сцена меняется, новый кадр – причал, и пароход «Ленин» уже готов отваливать, из обеих труб поднимается густой чёрный дым. Гарик и Дора стоят на палубе и машут руками всем, кто остаётся на берегу. Рядом с ними стоят Фред и Джордж, оба с большими чемоданами. В толпе провожающих – Сириус, Амелия, Сьюзен, Тед и Андромеда. Свисток – пароход отваливает от причала, вспенив воду винтами, и медленно выходит по каналу в открытое море. Шотландский берег медленно пропадает из виду, скрывшись в тумане, Гарик и Дора идут в свою каюту, но к ним подходит комиссар.
КОМИССАР: Так, Гарик, Дора, поскольку мы теперь на нашей территории, прошу зайти ко мне. Дело есть.
Гарик и Дора идут следом за комиссаром в его кабинет.
КОМИССАР: Хочу в присутствии Гарика обратиться к тебе, Дора. Тебя не удивляет то, как вся эта история за прошлый год повернулась?
ДОРА: Если честно, то удивляет, даже очень. Откуда Гарри смог так легко наладить сотрудничество с вами?
КОМИССАР: А вот он сейчас сам тебе расскажет, как и откуда. Гарик, даю разрешение рассказать твоей избраннице сам знаешь что, чтобы не было потом недомолвок.
ГАРИК: Есть, тащ комиссар... В общем, так, Дора, хочу тебе прямо сейчас кое в чём признаться.
ДОРА: Кое в чём? А вот у меня вопросов больше, чем ответов на них.
ГАРИК: Например?
ДОРА: Ну вот, откуда ты знаешь столько песен, да таких? Откуда у тебя было такое горе на лице написано, когда ты меня на Бал приглашал?
ГАРИК: Об этом я, собственно, и хотел тебе рассказать, Дора. В общем, так. Мне не четырнадцать лет, о которых знают в Хогвартсе, и не восемнадцать, как написано в моём советском паспорте. Мне уже тридцать три, возраст Христа... А всё потому, что я только внешне выгляжу как Гарри Поттер, ну, или Игорь Чернов, как меня здесь величают. В теле Гарри сидит совсем другая душа – моя душа. А я всю жизнь был русским. Как попал? Напился до отключки, до зелёных чертей, до летающих крокодилов, а просыпаюсь уже здесь, за пару дней до получения «письма счастья». Причём даже не понял, куда попал, во что влип и где оказался спьяну, только когда Дамблдора уже в дурку сдал, тогда только и дошло, когда хмель спал да письмо это под ноги свалилось.
ДОРА: Та, выходит, что когда мы с тобой впервые встретились...
ГАРИК: Да, родная, я уже был здесь. И это со мной ты разговаривала в первый же день нашей встречи. Это я всё это время пел тебе песни, и это я пригласил тебя на тот самый вечер. Это всё время был я, любимая моя...
ДОРА (озадаченно о чём-то думает, волосы её много раз меняют цвет): Гарри... скажи мне... а ты... там... не был женат?
ГАРИК: Нет, Дора, не был. Иначе и меня самого бы здесь не было. Там... в общем, там была девушка, с которой мы уже собирались пожениться... Но однажды она объявила, что расстаётся со мной, и ушла, не объясняя причин. Ни с того, ни с сего, на ровном месте, ещё накануне всё было замечательно... С горя я напился, напился до отключки, и попал сюда. Что было дальше, ты уже знаешь.
ДОРА: Так, выходит, ты именно поэтому иногда пел такие грустные песни.
ГАРИК: Да, счастье моё. Именно поэтому, что на душе порой было так тоскливо. Вот и перед Балом, на который я позвал тебя... Оттуда и песни были такие, под настроение.
ДОРА: Хм, после того самого Бала я от тебя больше и не слышала ничего подобного.
ГАРИК: Потому и не слышала, любовь моя, что больше повода не было для грусти. Потому что мы с тобой стали быть вместе. Я полюбил тебя, Дора, и никогда не устану признаваться тебе в этом.
ДОРА: И ты всё это время молчал?
ГАРИК: Да, родная моя. Ты приглянулась мне с первой же встречи, потому что ты показалась мне очень похожей на ту... ту, что была раньше. Но уже потом, когда мы с тобой стали общаться, когда я спас тебя от изнасилования, я открыл тебя такой, какая ты есть... и полюбил тебя, полюбил больше жизни. Но молчал, потому что не знал, как к этому всему отнесёшься ты. Здесь и сейчас ты – самый дорогой для меня человек, моё счастье, моя душа, моя жизнь...
ДОРА (смачно целует Гарика): Глупый ты! И я ведь давно полюбила тебя, да и в тот же день, когда ты спасал меня от тех двоих уродов. Как чувствовала потом, что что-то меня к тебе тянет... но не знала, как тебе это сказать.
ГАРИК: Зато теперь мы с тобой сказали друг другу всё. Всё, что нужно было сказать. Теперь ты знаешь всё обо мне, радость моя...
ДОРА: Знаю, теперь знаю, Гарри. Но если ты подумал... (ехидно прищуривается) Но если ты подумал, что мои чувства к тебе хоть как-то изменились от твоего признания, ты глубоко ошибаешься. Я теперь от тебя ни за что не отстану!
ГАРИК: Да я ж не против, Дора, и ты тоже это знаешь.
ДОРА: Конечно, знаю, любимый мой, ведь я вижу тебя насквозь (широко улыбается и сияет золотом волос). Расскажу тебе ещё кое-что. Помню, ты после стычки с драконом сидел один, девчонок почему-то не было, и пел какую-то очень грустную песню, что-то там про последний раз было, не помню уже. Я всё слышала от первого и до последнего слова... и сказала тогда сама себе, что ты, Гарри, никогда больше не будешь один. Что я тебе этого не позволю... а сама помогу всем, что будет в моих силах.
ГАРИК: Эх, Дора, это на меня тогда, видимо, в очередной раз накатили старые воспоминания. После того, как мы с тобой впервые поцеловались, такого ведь больше не было?
ДОРА: Конечно, не было, после Нового года, когда мы стали быть вместе, ты стал значительно веселее. И я никогда больше не слышала от тебя грустных песен – одни весёлые, да всё больше про любовь.
ГАРИК: Потому что ты вернула мне веру в себя, вернула мне смысл жить, счастье моё. Рядом с тобой я снова почувствовал себя нормальным человеком, каким уже был когда-то. И за одно это я буду благодарен тебе до последних своих дней. Потому что я люблю тебя, и всегда буду любить, что бы ни случилось.