- Гарри Поттер? Неужели это ты? — спрашивает Гермиона. — Конечно же, я всё о тебе знаю. Я взяла ещё несколько книг для дополнительного чтения, и про тебя написано в «Современной Волшебной Истории», и в «Возвышении и Упадке Тёмных Искусств», и в «Великих Волшебных Событиях Двадцатого Века».
- Чего? … — делаю выпученный взгляд. — Про меня? Что за…
- Господи, ты что, не знал? На твоём месте я бы всё о себе выяснила, - не, эта зануда явно будет делать мне большой головной боли. — Кто-нибудь из вас знает, на какой факультет попадёт? Я навела кое-какие справки, и надеюсь, что буду учиться в Гриффиндоре. Судя по всему, он самый лучший; я слышала, что там учился сам Дамблдор, но полагаю, что попасть в Равенкло было бы не так уж плохо… В любом случае, нам лучше пойти и поискать жабу Невилла. Знаете, вам всем лучше переодеться, думаю, мы скоро приедем.
Гермиона и Невилл уходят.
- Знаете, друзья, вы как хотите, а я категорически не желаю учиться в одной группе с ней. Это будет сплошной вынос мозга и непреходящая головная боль у всех без исключения, кому не посчастливится с ней связаться.
- Ты прав, Гарри, — поддерживает меня Дора. — Всего ничего пообщались, а у меня уже каша в голове. Учиться, конечно, надо, но не до такой же степени.
- Вы еще слышали, что она сказала? Хочет пойти учиться в Гриффиндор только лишь потому, что там учился Дамблдор? Похоже, доверие к власть имущим у нее такое, что она без зазрения совести будет стучать учителям на своих друзей, лишь бы выслужиться перед начальством. Фашистское гестапо было бы очень радо такому осведомителю.
- Кому ты это говоришь? — отвечает Тони. — У меня из-за таких, как вот эта Гермиона, погибла вся семья моего дедушки. Они тогда в Голландии жили, их сдал школьный приятель моего прадеда, как оказалось, работавший на гестапо, и они все попали в Освенцим. Спасся только дедушка, потому что еще в сороковом перебрался в Англию. Я тоже не желаю учиться с этой шармутой [22] Грейнджер.
- Понимаю тебя, друг, иметь дело со стукачами не хочется никому. Вот увидите, много друзей она так и не найдет, из-за этого будет жутко на всех обижена и с возрастом станет мстить всем и каждому.
Не скажешь ведь, что такого же плана на моей памяти были правозащитники ельцинского периода, исходившие ядовитой слюной от одного лишь положительного высказывания про что-нибудь русское. Впрочем, правозащитники и прочие поборники прав меньшинств — они все такие, на всю голову ушибленные, в «благополучной» Европе их и в прошлый раз тоже навалом было. Так что не первая она, та Грейнджер, и не последняя.
Холмы за окном превратились в горы, начало смеркаться.
Дверь в купе открылась снова. На этот раз вошли трое, один чрезвычайно бледный и худой, без малейшего признака загара на холеной морде лица, причем похоже на то, что еще и накрашенный, точно выходец из какого-нибудь благородного аристократического петушатника [23], и при нем двое с выражением лиц «а еще я туда ем» и комплекции соответствующей. Петушок, видать, типа местный авторитет, а эти двое громил при нем — типа охранники.
- Это правда? — с порога спросил бледнолицый петушок. — По всему поезду ходят слухи, что здесь едет Гарри Поттер. Так это ты?
- Он самый, — говорю. — А вы кто такие?
- Это Крэбб, а это Гойл, — бледнолицый представляет своих бугаёв. — А меня зовут Малфой, Драко Малфой.
М-да, а говорит-то как манерно, слова растягивает, ну точно петушок, и место ему — возле параши. Бить кулаками не будем, а вот обаполом — очень даже.
- Ты скоро поймешь, что одни колдовские семьи лучше других, Поттер, — продолжает тем временем Малфой. — Лучше не заводить друзей не того сорта. И я могу тебе в этом помочь.
- Интересно, мсье, и кого Вы имеете в виду под понятием «не того сорта»? — вопрошаю его.
- Да вот… хотя бы вот этих, что рядом с тобой, — воротит носом бледнолицый. — Я не ожидал от тебя, Поттер, что ты будешь водиться с жиденком и отродьем предателей крови.
- А ну-ка, повтори, что ты сказал? — вот чувствую, что начинаю закипать.
- То, что ты слышал. Еще раз повторяю, что тебе не стоит водиться с людьми не того сорта, — и он протягивает мне руку.
- Думаю, мсье, я и сам смогу разобраться, кто того сорта, а кто не того. Покорнейше благодарю, —, а жать руку ему все же не стал. Не по понятиям это, с петухами ручкаться. Зашквариться [24] можно.
- На твоем месте я был бы осторожнее, Поттер, — отвечает мне петух. — Если ты не будешь повежливее, то можешь кончить так же, как твои родители. Они тоже не знали, что для них хорошо. Будешь водиться с грязнокровками и предателями крови — сам станешь таким же.
- Деточка, а Вам не кажется, что Ваше место возле параши? — спрашиваю его.
- Что ты сказал?
- Слушай сюда, петушок, и потом не свисти, что не слышал. Ты это сам за собой и за своим базаром следи, а то докукарекаешься до того, что на парашу сядешь навечно, понял? Западло мне с тобой водиться, не по понятиям это. Будешь моих друзей чморить — тоже огребешь. Им я верю, как себе, они порожняк гнать не будут. А за базар ответишь в случае чего. И если будешь много кукарекать без разрешения — тоже.
Оба мордоворота понимающе переглядываются. Похоже, для них феня — это единственный понятный язык. А вот петушок, похоже, ничего не понимает.
- Ты за это ответишь, Поттер!
- Сколько я зарезал… Сколько перерезал… Сколько душ невинных загубил… МОРГАЛЫ ВЫКОЛЮ! — после чего я изобразил «козу», как Леонов, он же Доцент, во всем известном фильме. Вот теперь уже пришел черед перепугаться Малфою, гражданин побледнел словно лист бумаги и исчез из коридора быстрее собственного визга.
- Это как ты с ним говорил? — удивленно спрашивает Дора.
- Так, как им понятно. Петухами, к твоему сведению, в России называют не только самцов домашней курицы, но и любителей однополых отношений, и в русском обществе такие имеют низший статус из всех возможных. А этот по всем признакам соответствует. Худоба, манерность, наличие макияжа, задранный в гордыне нос и соответствующий стиль речи. Так что это он сам «не того сорта»!
- Правильно! — поддакивает Тони. — Этот мишигинер [25] только потому и ведет себя так, что его никто и никогда не ставил на место.
Тем временем за окном совсем стемнело. По громкой связи объявили: «Уважаемые пассажиры, мы прибудем в Хогвартс через пять минут. Просим оставить свой багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».
Достаю из сумки динамо-фонарик, пробую, как горит. Переодеваться мы не стали, да и зачем, все нормально одеты. Дора в своей джинсовой косухе, мы с Тони в куртках, погода все же не сильно теплая.
- Не знаю, как вы, друзья, а я не намерен здешнему уставу следовать. Как говорится, правила существуют, чтобы их нарушать.
- Точно! Правильно мыслишь! — вскакивает Дора. – Нет, я точно нашла тут родственную душу! Это же одна из моих главных заповедей! Так держать, Гарри, вместе мы поставим эту школу на уши!
- Вот именно. Ну что, похоже, тормозим, пошли, что ли…
Поезд на самом деле остановился. Выходим из вагона, проталкиваясь сквозь густую толпу желающих поучиться разумному, доброму, вечному и прочему всякому, и оказываемся на выложенном брусчаткой перроне.
- Первокурсники! Первокурсники! Идите все сюда! — кричит стоящий чуть дальше бородатый великан, размахивающий фонарем.
- Давай, Гарри, увидимся! — шепчет мне Дора и уходит туда, куда идут ученики постарше. А мы с Тони подходим к великану.
- Все собрались? Первокурсники! Первокурсники! Давайте все сюда! Все за мной, смотрите под ноги! — кричит великан, уходя куда-то во тьму.
Это он хорошо придумал — под ноги смотри! Тут в кромешной тьме еще попробуй что заметь! Достаю фонарик, включаю, освещаю себе дорогу. Рядом пристраиваются еще несколько ребят и девчат.
- Еще секунда, и вы все увидите Хогвартс! — кричит великан. И впрямь, выходим на берег большого озера, на другом берегу которого, на высокой скале, стоит громадный замок с многочисленными башнями. Девчонки впечатлительно охают и ахают.
- Не более четырех человек в лодку! — говорит великан, показывая на множество мелких лодок, по виду едва ли больше плоскодонок, на которых у нас рыбу ловят.