Мы очень благодарны вам за то, что вы вернули нам наше творение, которое мы считали безвозвратно утраченным. В знак признательности мы готовы оказать вам любую консультацию по любому вопросу, который окажется нам по силам, и даже стать вашими наставниками в деле алхимии и смежных с нею наук, стоит вам избрать для себя эту нелегкую стезю. Вы всегда будете желанными гостями в нашем особняке. Мы приложили к письму ключи, для того, чтобы попасть ко входу в дом, скажите „Мсье и мадам Фламель, мы вернули вам пропажу“. Для нас будет честью встретиться с вами лично.
С глубоким к вам уважением,
Николя и Перенелль Фламели».
- Ну, дела… — сказал я на ухо Сьюзен и Доре, неизменно сидевшим рядом. — Оказывается, камешек этот его создатель с самой войны ищет.
- Ага, еще к себе в гости приглашал.
- А что, съездим на досуге, уважим стариков. Лето вон на носу, а во Франции однозначно теплее, чем здесь.
Остаток года прошел без эксцессов. Ну, если не считать того, что профессор „Не только лишь все“ рассыпался в прах прямо посреди урока у шестого курса Гриффиндора и Слизерина. И из этого праха, как мне поведали знающие у себя все и всех Фред и Джордж, выплыло облако густого черного дыма, вопившее при этом настолько дико, что у половины шестикурсников заболели головы.
Дора все-таки устроила свой „дембельский аккорд“, в день успешной сдачи последних экзаменов организовав (не без моей помощи) подрыв слизеринского туалета. Мощный взрыв разнес канализацию и затопил нижние ярусы подземелий, где жили семикурсники. Виноватых не нашли, так как у слизеринцев за прошедшие годы накопилось достаточно врагов.
Помимо подрыва петушиного сортира, на боковой стене замка появилась громадная надпись „ДМБ-92“ и чуть поменьше „НТ и ГП здесь были“. Причем вторая надпись была практически не видна, а вот первая ярко горела на солнышке.
Мы со Сьюзен тоже отстрелялись. Первый курс — дорога только начинается, экзамены были не такими уж и сложными. Сам-то я в прошлой жизни сколько этих экзаменов да зачетов посдавал, что в школе, что в институте. Тем паче что чарам и трансфигурации нас действительно УЧИЛИ, да и зельевар, в отличие от канона, был знающий и компетентный.
И вот, наконец, день последнего звонка. Все мы собрались в Большом Зале, уже готовые к путешествию домой.
- Прошел еще один год! — объявил Дамблдор. — И я хочу вам немного надоесть своим старческим брюзжанием, прежде чем мы вонзим зубы в эти вкуснейшие лакомства. Что за год это был!
Ну да, год удался. Только на моей памяти и при моем участии один раз пресечена попытка изнасилования, две — ограбления, четыре — побоев. Что же тут за порядки такие?
А вот тебе, борода многогрешная, клизму вставили, со скипидаром и патефонными иголками. Твоего ручного Пожирателя взяли и на зону засадили, да и твоя афёра с камешком провалилась, камешек мы благополучно изъяли и вернули его автору, вот только тебе, пердун старый, ничего не сказали.
- Надеюсь, ваши головы немного полнее, чем год назад, — продолжал тем временем директор. — И теперь у вас есть целое лето, чтобы опустошить их как следует перед началом следующего года…
Ага, ага, а кучу домашних заданий ты как объяснишь? Делать нам больше нечего, только сочинения твои дебильные писать.
- А теперь, я понимаю, пришло время вручения школьного кубка. Места расположились так: на четвертом месте факультет Слизерин, набравший триста тридцать четыре очка, на третьем факультет Гриффиндор, набравший триста семьдесят шесть очков, на втором месте Хаффлпафф, имеющий четыреста двенадцать очков, ну, а первое место, с результатом четыреста сорок восемь очков, досталось факультету РАВЕНКЛО!
Аплодисменты, переходящие в овацию, звучали со всех столов, кроме петушиного. Ну да, нелегко оказываться на последнем месте после шести чемпионских титулов подряд.
Знамена, вывешенные над Залом, сменили цвет с зеленого на синий, а вместо змеи на них проявился птиц.
Перед выходом из школы нам всем раздали предупреждения о запрете на колдовство на каникулах. Мы с Дорой и Сьюзен переглянулись — и засунули эти бумажки в самый дальний карман. У меня ВП трофейная и нигде не учтенная, Дора со своим школьным обучением только что рассчиталась, а Сьюзен с ее влиятельной родней колдовать никто не помешает.
И снова поезд, несущий нас на юг, в Лондон. Как водится, в купе собралась вся наша честная компания, и меня, как водится, снова просили петь песни. Против одновременного напора Доры и Сьюзен, ставших за этот год настоящими поклонницами именно русской музыки, я устоять не мог никак. Проверяли.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и экспресс замер у знакомого перрона под номером 9¾. Возле выхода неожиданно собралась большая очередь, как оказалось, дежурный по станции выпускал всех по два-три, чтобы, как говорили, „большое количество людей, появлявшихся из стены, не привлекало внимание магглов“.
Фреда, Джорджа и Рона встречала их мать, расплывшаяся рыжеволосая женщина. Рядом с ней стояла та самая девчонка, которую мне тогда зеркало показывало.
- Мама! Мама! Вон он, вон он! Это Гарри Поттер!
И как узнала? Очков-то у меня нету, и шрама на роже тоже.
- Успокойся, Джинни, показывать пальцем неприлично, — ответила дочери мать.
Сьюзен направилась к своей тете, которая помахала рукой и нам.
- Непременно жду вас с Дорой в гости летом! — пригласила Амелия. — И только вздумайте забыть — проблемы с законом гарантирую.
- Не беспокойтесь, мадам Боунс, приедем обязательно!
- А я тебя, Гарри, приглашаю на свой день рождения, он будет шестого августа, — промолвила покрасневшая Сьюзен. — Буду очень ждать.
- Приду, Сью, можешь даже не сомневаться.
- Гарри, пошли домой, мама ждет! — потянула меня Дора к своим родителям. Но спокойно уйти со станции мне не дали.
- Вот ты где, уродец! — раздался вопль Кабана, неведомо как пробравшегося на вокзал. — А ну пойдем со мной!
- Стесняюсь спросить, с какого бы то перепугу? И кто Вам сообщил о моем прибытии?
- Ты еще смеешь задавать вопросы, негодный мальчишка? А ну иди с нами, иначе ты пожалеешь, что вообще родился на свет! — верещит Пугало.
- Нет уж, этому не бывать.
- Как так? Мы же твои опекуны.
- Отнюдь, мои опекуны теперь — это родители вот этой вот очаровательной мадмуазель, что идет рядом со мной, — показываю на смутившуюся Дору. — А вы не имеете ко мне никакого отношения. Мы даже и не родственники никакие.
- Как так?
- Гарри абсолютно прав, — подошла к нам Андромеда. — Я с его разрешения оформила опеку над ним на себя. Так что Вы, мистер и миссис Дурсль, не имеете на моего подопечного никаких прав.
Весь вокзал наслаждался зрелищем свинского семейства, моментально изобразившего рыбу с открытыми от изумления ртами. Мы попрощались с Амелией и Сьюзен и направились домой. Так началось для меня первое лето в новой шкуре.
====== Глава восьмая. Туз – и в Африке туз ======
Лето — это маленькая жизнь, повесть,
Тихо подрастает на щеках поросль,
Дом плывет по лету, а меня нету,
Лето — это маленькая жизнь…
Олег Митяев „Лето — это маленькая жизнь“
Долгожданные каникулы были наполнены теплом и светом. Андромеда еще на Рождество отвела для меня отдельную комнату рядом со спальней Доры, и теперь я снова туда вселился.
Но не скажу, что все время лынды бил. Помогал Андромеде и Теду по хозяйству, заодно мангал сделал и шашлыки замутил. Сделал я его обычным для здешних мест образом — добыл где-то сварочную маску, железо в гараже без дела валялось, а вместо электрода своей ВП сваривал, зажав ее в обмотанной изолентой рукоятке. И ничего, никаких сов с письмами не прилетело.