Практически неизмененными относительно того, что я помнил по своей прошлой жизни, остались разве что Швеция и Швейцария, но и то разве что исключительно из-за того, что ни с кем не воевали, а значит, и менять границы было не из-за чего.
На Ближнем Востоке нету Саудовской Аравии, вместо нее несколько различных государств, причем половина территорий закрашена штриховкой как спорные, похоже, тамошние бедуинские племена все так же режутся друг с другом за оазис в пустыне. Нету Палестины, зато Израиль вдвое больше, чем был. Сирия тоже немного больше, чем была, за счет турецких территорий.
Границы Индии и Пакистана примерно такие же, как и в прошлый раз, и северный штат Кашмир точно так же закрашен в полоску как спорная территория. Зато к северо-востоку от Индии, за главным Гималайским хребтом, находится вполне себе самостийное государство Тибет. Нету здесь никакого единого Китая, вместо него всё то же нагромождение разноцветных пятен и „спорных территорий“, что я в прошлом году в газете увидел. Зато Корея одна и называется КНДР. Монголия, Манчжурия и Синцзян находятся в составе СССР на правах союзных республик, называются соответственно Монгольская, Манчжурская и Восточно-Туркестанская ССР.
Еще один сюрприз — Япония здесь не на четырех островах сидит, а всего на трех. Остров Хоккайдо закрашен в другой цвет и подписан „Республика Эдзо“. Сахалин и Курильские острова полностью наши.
Разделение Советского Союза на республики тоже совсем другое, и оно отличается даже от того варианта, что был в энциклопедии тридцать восьмого года. Исчезли Галицко-Волынская и Мазовецкая республики, будучи, видимо, разжалованы до обычных областей, зато добавились Манчжурская и Восточно-Туркестанская. У существующих республик границы тоже немного другие, так, Абхазия и Южная Осетия входят в состав РСФСР, за армянами числятся Карабах и Западная Армения с городами Карс и Эрзерум, то бишь священная гора Арарат на нашей земле, а туркам ничего не досталось. Среднеазиатских республик тоже нет, как нет и прибалтийских.
Вот такая вот география, блин. Как проходил здесь ход Великой Отечественной, и как она завершилась, вот бы что узнать, так не написано нигде. У Теда в библиотеке с его позволения перечитал все книжки, но там всё в основном или художественная литература, или книжки по медицинским вопросам, да еще и написанные сплошь профессиональной лексикой пополам с латынью, словом, понял от силы процентов десять. А таких энциклопедий, как издавались у нас, я не нашел.
Так, кстати, если ГДР здесь сделали из целой Германии, а не только лишь из северо-восточного огрызка, то, получается, у Советского Союза теперь есть великолепное „окно“ с прямым видом на Северное море. Вот, значит, откуда летают „девяносто пятые“, которых мы из замка видели. А значит, в бывших базах германского флота времен кайзера Вильгельма вполне могут стоять не только немецкие корабли, но и наши. Прямой выход в Северное море, да еще и Кильский канал, в обход Датских проливов, в мое время такая ситуация была несбыточной мечтой всех советских адмиралов. А тут — на тебе. Кузнецов [43], наверное, был на седьмом небе от счастья, когда завершили после войны землю делить…
Дора часто бегала куда-то по учебным делам, собираясь учиться дальше. Поступать на службу в ментуру она все же собралась, здесь я ее разубедить так и не смог, но клятвенно пообещала матери и отцу, что лезть сломя голову никуда не будет, ухо станет держать востро и при первых же признаках лишнего чистокровного интереса слиняет оттуда к чертовой матери. А к обещаниям, тем более клятвенным, здесь относятся куда строже, в чародейском мире за базар принято отвечать, не ответил — или магии своей лишишься, или даже жизни, причем совершенно сам, никто при этом не поможет.
Через год-два, кстати, надо будет расстроить знакомство Доры с фигурантом „Бомж“, известным в этом мире как Римус Люпин. Нечего ей с оборотнем общаться, в прошлый раз такое знакомство стало для нее фатальным. Тем паче, что сам Люпин, насколько я помню книжки, попытался сбежать от ответственности, или даже уже сбежал, когда узнал о беременности супруги, и вернулся лишь потому, что Гарик его застукал и поговорил по душам. Здесь я заступаться ни за кого не буду, Дора мне, если честно, и самому нравится, а Бомж пусть и дальше бомжует.
Одиннадцатого июля у Доры, кстати, был день рождения, я подарил ей самоучитель по гитаре, а Тед с Андромедой — собственно гитару. Радости было — не передать словами. Я был расцелован в обе щеки, Дора сказала, что теперь от меня ни за что не отстанет, пока не научится так же, как и я. Не понял, я-то тут при чем…
Съездили в гости к Боунсам, и они у нас побывали. Пару раз заглядывала „на рюмку чая“ мадмуазель Вектор, которая, этого самого чая из самовара отведав, долго о чем-то шушукалась сначала с Андромедой, а потом и с Дорой, когда та была на месте.
В отличие от канона, никаких буйнопомешанных домовиков ко мне в гости не заявлялось. С письмами от всех друзей проблем не было никаких. Хотя, может быть, это еще и потому, что никто не знал о внезапной смене домашнего адреса некоего Поттера, Гарри Джеймса, восьмидесятого года рождения, англичанина по происхождению, но насквозь русского по духу за счет проживания в его тушке некоего Вована.
Выбирались и к Фламелям, нанести визит вежливости.
Особняк у автора философского камня оказался достаточно большой, но запущенный до невозможности. Сам мэтр был человеком на вид весьма почтенного возраста, но живости ума отнюдь не лишившимся.
- Значит, это Вы, мсье Поттер, нашли мой камень в школе? — спросил он у меня, когда пили чай.
- Я, мсье Фламель. Нашел, вот только не знал, что с ним делать, решили в итоге Вам отправить.
- Знал бы ты, как порадовал старика! Если не ошибаюсь, у вас там преподает некто Северус Снейп?
- Нет, мсье Фламель, он уже год как не преподает.
- Что же с ним стряслось?
- А вот что… — и мы с Дорой рассказали ему печальную и поучительную историю про то, как Северус Снейп распустил язык и в итоге лишился всего, что имел. По окончании рассказа мсье Фламель долго и изобретательно ругался по адресу Дамблдора, взявшего на работу такую бездарь, как бывший зельевар. Расстались мы со стариками на дружеской ноте, мэтр Николя подарил нам довольно увесистые фолианты из своей библиотеки и попросил не забывать.
В середине июля стартовала Олимпиада в Барселоне, и я с восторгом смотрел, как сборная команда Советского Союза раз за разом оставляет без медалей своих соперников.
На мой здешний день рождения, то есть 31 июля, мы опять собрались все вместе. Друзья-товарищи, да и не только они, надарили мне кучу подарков, причем часть из них, поскольку они происходили от неугомонных братанов, Дора сразу же спрятала, пока не проверит на наличие неприятных сюрпризов.
По нынешнему счету мне исполнилось двенадцать лет. А по старому — тридцатник стукнул, на четвертый десяток пошел. Благодаря „щучьему велению“ и хорошему питанию я уже достаточно подрос, и мало чем напоминаю того недокормленного шкета, каким был еще год назад. Во всяком случае, Дора мне даже сказала, как бы между делом, что выгляжу я на пару лет старше, чем мне есть по факту. Сказано это было с явным намеком, что, будь мне еще так на пару годков больше, так она бы меня однозначно в оборот взяла. Ну-ну, ловим на слове, придет время — посмотрим…